— Это что? — подумал он вслух и отстранился, чтобы подойти и посмотреть.
— Милый, в чем дело? — спросила Триш, словно потревоженная от волшебного сна. Безупречный прошел весь вагон, чтобы рассмотреть плакат. Это была реклама Ганнибала, очень напоминавшая флайер.
— Что, он теперь и в метро? Даже у меня нет плакатов в метро. Контракта нормального он не подписывал, как же он все это проворачивает? — выпалил Безупречный, не заботясь о том, что его могут услышать.
Триш его реакция поразила.
— Да я не понимаю, почему тебя это вообще волнует? Ганнибал продвигает свою тему. И что? Мы в этом бизнесе не единственные.
— Ты просто Быка не знаешь.
— А зачем мне его знать? Какая разница? Твой альбом занимал первую строчку четыре недели подряд. Еще чуть-чуть — и его продажи внутри страны достигнут шести миллионов копий. Не говоря уже о том, что к концу года на международном рынке они дойдут до десяти миллионов. А у Ганнибала флайеры на улице и плакаты в метро — дорогой, что тут сравнивать? О чем тебе волноваться?
Безупречный вел себя глупо. Но и вешать свои плакаты в метро тоже глупо — такую рекламу себе только звезды вроде Майкла Джексона могут позволить. Ерунда какая-то. И что ему оставалось ответить Триш?
— Не знаю. Не знаю, детка. Но ты просто не знаешь Быка.
13
Глаза Ганнибала горели. В них был такой накал, что, казалось, вот-вот угольки заалеют. Он смотрел в темноту и чувствовал, как с криками поддержки оттуда исходит энергия. «Бык! Бык!» — заголосили зрители, поначалу вразнобой, а затем стройным хором. Ганнибал их не видел, но чувствовал их в своей крови, текущей по венам. Круто. Его сердце билось так, словно готово было выпрыгнуть из груди. Никакого волнения, только чистый, ничем не замутненный, концентрированный восторг. Лучше он себя никогда не чувствовал. И тут зажегся свет.
Ганнибал их наконец увидел, все две тысячи человек, натолкавшиеся в «Скорость». Это был самый крутой хип-хоп клуб города, и в нем выступал Ганнибал. Сейчас он стоял на сцене; за спиной устроился его диджей, Амра. При виде Пожирателя вопить стали громче. Тогда Амра начал скретч, прижав пальцами пластинку, миксуя звуки, четко выделяя доли. Это был оглушительный мир соседствующих хаоса и порядка. Это были звуки юности — их музыка, хип-хоп, молодое искусство по определению, но старое по сути. Текст, наложенный на ритм. Вечное искусство — с тех самых пор, как Творец произнес слово, которое привело к появлению мира и бытия. Они подражали чему-то большему, проговаривая под перкуссию слова, эти влюбленные в бит фанаты громкости.
Выглядела публика в хардкорном духе: смесь черных, латиносов, белых, азиатов, все бандитского вида — даже женщины, правда, в меньшей степени. Это касалось, скорее, внешнего вида и поведения, чем характера, но и с характером люди тоже присутствовали — именно таких Ганнибал и привлекал. Остальные просто выглядели опасными —дело стиля, а не образа жизни. Для таких мероприятий существовал особый дресс-код: широкие джинсы, тяжелые ботинки, бандана или шарф. Это были поклонники Ганнибала, каннибалы, пришедшие поддержать главного Пожирателя. В последние несколько месяцев о нем узнал весь андеграунд.
Амра играл знакомый публике бит. Увидев наконец Ганнибала и узнав его тему, толпа впала в неистовство. Бык почувствовал это и дал себе волю.
Молчание
Молчание
Молчание
Молчание
Молчание
Молчание
Молчание
Молчание
Чаяния ягнят.
Завистливые овцы,
Блеют о насилии в своих загонах,
Хотят опрокинуть картину целиком,
Пожрать говядины с Быком.
Наивные придурки,
Думают, что неприкосновенны,
Но я их сожру как каннибал.
Ганнибал — генерал в Бруклине,
Авторитет в Круклине.
С моей бандой из шестнадцати парней Пакуем тек-найны и мак-тенсы[5].
Они знают десять способов, как убить,
Десять способов, как сожрать,
Приготовить оставшееся так,
Чтоб родная мама не узнала.
Пока я герой этих улиц,
Я король этих улиц,
Бык фасует жар,
Валит ниггеров,
Нанося удар.
Он выдал безыскусное, но очень мощное выступление. Им понравилось — не столько текст, сколько энергичная подача. В этом и был талант Ганнибала — он заставлял людей прочувствовать свои слова, как никто иной.
В конце программы Ганнибал покинул сцену с голым торсом и мокрый насквозь от пота, словно искупался в эндокрине. Пока он спускался по металлическим ступенькам, охранники клуба давали ему дорогу, сдерживая жаждущую общения толпу. И тут откуда-то появился хорошо одетый человек в джинсе. Это был Хеннесси.