И вот, когда это место раскопали, то нашли три статуи,[151] сделанные целиком из серебра; они лежали во всем своем варварском обличье[152] с заведенными за спину обеими руками,[153] одетые в причудливо украшенную варварскую одежду,[154] с длинными волосами, обращенные на север, т. е. в сторону варварской земли.[155]
После того как эти статуи были вынуты [из земли], тотчас же, через несколько дней, сначала племя готов прошло через всю Фракию, а вскоре затем не замедлили и набеги гуннов и сарматов[156] на Иллирик и на ту же Фракию: ведь как раз между самой Фракией и Иллириком[157] и лежали заговоренные [изображения], и было похоже, что число статуй — три — заклинало от всех варварских племен.[158]
§ 28. Историк рассказывает о множестве бедствий и неудач, которые он претерпел во время собственного плавания.[159] Он говорит, что прибыл в Афины; его стараниями и рвением кафедру философии занял Леонтий,[160] отнюдь этого не желавший. Он рассказывает также, что в Афинах никому, особенно иностранцу, не разрешалось носить трибой.[161] Для ношения его требовалось постановление софистов, и по законам софистов разрешение это надлежало подтвердить определенными обрядами. Обряды эти таковы. Прежде всего новичков, будь то мальчики или взрослые, ведут в общественную баню. В числе их находятся и люди, которые по возрасту своему могут носить трибон. Школяры, приведшие [новичков], выталкивают их в середину. Затем одни выбегают вперед и не пускают, другие же гонят их и удерживают; при этом все не пускающие кричат: "Стой, стой! Он не моется". Победившей считается та сторона, которая отогнала противников ради приведенного школяра. Этот последний долго стоит, пока идет обычная перебранка с теми, кто его привел, а затем его уводят в жаркое помещение, где и моют. Одеваясь, он получает право носить трибон; в трибоне он выходит из бани, сопровождаемый торжественной процессией, и уплачивает значительную сумму организаторам этой забавы, которых называют акромитами.[162]
§ 29. Вандалы называют готов трулами,[163] потому что однажды в голод они купили у вандалов миску зерна[164] за один золотой;[165] в миске же не было и третьей части ксеста.[166]
§ 30. Вандалы вторглись в Испанию;[167] римляне бежали в укрепленные города, и там начался такой голод,[168] что люди вынуждены были есть людей. Женщина, имевшая четырех детей, съела их всех. Убийство каждого она оправдывала необходимостью спасти и накормить остальных; когда она покончила с последним, народ побил ее камнями.
§ 31. Евплутий магистриан[169] был отправлен к Валии, правителю готов,[170] чтобы заключить с ним мир и взять Плацидию.[171] Он принял его охотно, и когда ему прислали шестьсот тысяч [кентинариев] хлеба,[172] освободил Плацидию и передал ее через Евплутия Гонорию, родному ее брату.
§ 32. В Афинах возник вопрос о том, как склеивать книжные листы.[173] Производились изыскания о составе клея, и Филтатий, друг историка, хорошо знавший литературу, указал, каким он должен быть. Граждане поставили в честь его статую.[174]
§ 33. Писатель рассказывает много удивительного об Оазисе,[175] о его прекрасном климате, о том, что там не только нет больных падучей, но что больные, приезжая туда из других мест, излечиваются от этой болезни вследствие благорастворения воздуха. Говорит он о множестве песка в этом месте, о вырытых колодцах, которые роют на глубину в двести, триста, а то и пятьсот локтей. Из этих колодцев бьет вверх струя, и земледельцы, вместе рывшие колодец, поочередно берут оттуда воду, чтобы напоить ею свои нивы. Деревья там дают плоды круглый год. Тамошняя пшеница превосходит всякую другую и белее снега; ячмень иногда сеется дважды в год, а просо всегда трижды. Нивы свои они орошают летом через два дня на третий, и зимой на шестой, чем и объясняются их урожаи. Небо там никогда не затягивается облаками. Рассказывает он и о часах,[176] там изготовляемых. По его словам, Оазис был когда-то островом, оторвавшимся от суши, и его-то Геродот[177] и называет островами блаженных. Геродор[178] же в своей "Истории Орфея и Мусея" называет его Феакидой. Он доказывает,[179] что место это было островом, так как на горе между Фиваидой[180] и Оазисом можно найти морские раковины и окаменевших устриц и так как там всегда насыпается много песку, наполняющего три Оазиса. Он тоже говорит, что Оазисов три: два больших — один внешний, другой внутренний, причем они лежат один против другого, а пространство между ними простирается на сто миль. Есть и третий, маленький, отделенный от этих двух большим расстоянием. В подтверждение того, что это был остров, он говорит еще, что часто случается видеть, как птицы несут рыб, а иногда встречаются и рыбные объедки. Отсюда можно заключить, что невдалеке находится море. Он же говорит, что Гомер[181] был родом из окрестностей Фиваиды.
151
Приводим в оригинале весь этот интереснейший отрывок с описанием трех статуй: "ανορυχϑεντος" (ανορυσσω 'копать', 'выкапывать') τοινυν του τοπου ευρισκονται τρεις ανδριαντες διολου εξ αργυρου πεποιημενοι ενσχηματι βαρβαρικω κατακειμενοι και εξηγκωνισμενοι κατ αμϕοιν ταιν χεροιν ενδεδυμενοι δε βαρβαρον πεποικιλμενην εσϑητα και κομωντες τας κεϕαλας νευοντες επι το αρκτωον μερος, τουτεστι κατα του βαρβαρικου χυρου".
152
"εν σχηματι βαρβαρικω". Едва ли можно согласиться с переводом В. В. Латышева: "лежащие по варварскому обычаю" (Изв., т. I, стр. 786), что дает представление о каком-то варварском приеме укладки, захоронения этих статуй. Автор же хотел сказать, что с виду, по обличью, эти статуи представляли варваров, и далее, в подкрепление своих слов, привел несколько черт, свойственных изображениям именно варваров (положение рук, убранство одежды, длина волос). Поэтому мы предлагаем следующий перевод этого места текста: "они лежали во всем своем варварском обличье", т. е. имея все признаки варварского состояния.
153
και εξηγκωνισμενοι κατ αμϕοιν ταιν χεοιν В. В. Латышев (Изв., т. I, стр. 786) перевел эти слова так:,, (они лежали по варварскому обычаю), подбоченившись обеими руками". Однако представляется более правильным другое понимание: "(они лежали во всем своем варварском обличье) с
154
Одежда варваров, будь это звериные шкуры германца или штаны кочевника, всегда останавливала внимание представителей греко-римской культуры; обычно внешний вид варвара в "римском" описании характеризовался одеждой и прической. См. прим. 139.
155
Ниже указывается место, где были зарыты статуи. Общее представление о землях, откуда могли появиться варвары, относилось к левому побережью Дуная.
156
Автор, передав рассказ об откопанных статуях, сообщает и о последствиях их извлечения из земли: о набегах варваров на империю. Приводимые им сведения, повидимому, соответствовали ходу исторических событий: сначала готы прошли опустошительным походом через всю Фракию, за ними не замедлили явиться гунны, часто — как свидетельствуют письменные источники — вместе с аланами. Как известно, значительная часть готов, уходя от гуннов, вторгшихся в южнорусские степи из-за Дона, перешла Дунай и, по разрешению императора Валента (364-378), осела в Мезии и Фракии (так, например, у Иордана, Get. §§ 131-133: Валент, приняв готов в Мезию, "поставил как бы стену государству своему против остальных варварских народов"). После плачевной для империи битвы 378 г. под Адрианополем, готы (везеготы) "расселились в обеих Фракиях и в Дакии Прибрежной, владея ими, как родной землей" (Get., §138). При Феодосии I (379-395) готы — федераты империи (ср. прим. 36) — еще более прочно обосновались во Фракии, но уже во время правления Аркадия (395-408) покинули, следуя за Аларихом, придунайские провинции и двинулись в Италию, откуда через несколько лет (в 412-413 гг.) перешли в южную Галлию. Сообщение Олимпиодора относится к позднейшему времени; следовательно, тот крупный набег готов на Фракию, о котором он говорит, был совершен не везеготами, а остроготами, которые были связаны с Балканским полуостровом и с Дунаем дольше, чем везеготы. В первые годы V в. остроготы были, вероятно, в области Карпат, так как их предводитель Торисмуд воевал с гепидами. После него (как рассказывает Иордан, подробно передающий историю этих веков и этих районов), в течение сорока лет остроготы не имели королей (Get., §§ 250-251); этот период падает приблизительно на 405-445 гг., по хронологии, установленной Моммсеном в его издании произведений Иордана (MGH, Auctores antiquissimi, t. V, pars 1, стр. XXI). Рассказ Олимпиодора о внезапном набеге готов, прорвавшихся во Фракию будто бы через несколько дней после кощунственного извлечения заговоренных статуй из земли, и относится ко времени "междуцарствия", наступившего у остроготов после смерти их короля Торисмуда, до возглавления их его племянниками, тремя братьями — Валамиром, Тиудимиром и Видимиром (они участвовали в Каталаунской битве 451 г. на стороне Аттилы; ср. Иордан, Get., § 199). В эти годы (405-445) остроготы находились где-то на Дунае, совершая грабительские набеги на провинции южнее его, в том числе на Фракию, быть может — на весь диоцез Фракии, состоявший из провинций Скифии, Мезии Второй, Гемимонта, Фракии, Родопы, Европы.
Гунны, второе племя (фактически это был крупнейший союз племен, возглавленный гуннами) из трех названных Олимпиодором, уже кочевали на Дунае в самом начале V в. Например в конце 400 г. на северном берегу Дуная находился гуннский предводитель Ульдин, так как известно, что он захватил в плен начальника готских отрядов Гайну, бежавшего из Константинополя (см. хронику Марцеллина комита под 400 г., сочинения Сократа, VI,6 и Зосима, V, 22), убил его и послал его голову в дар императору Аркадию. В первые же годы V в. гунны совершали страшные нападения на земли империи, а в 415 г. произвели особенно губительный набег на Фракию и Иллирик. Ко времени рассказа Олимпиодора гунны — во всяком случае, их большая часть — подчинялись преемникам Ульдина, Октару и за ним — Руа; последний особенно известен успешным расширением подвластных, или плативших ему дань, территорий: первые фрагменты записок Приска говорят о давлении со стороны Руа (или Руаса) на Восточную империю, принужденную, в конце концов, удвоить выплачивавшуюся гуннам дань.
Что же касается сарматов — третьего племени, названного Олимпиодором в связи с нарушением неприкосновенности трех священных изваяний, то вероятно, что под ними автор разумел аланов, в ряде источников объединяемых с гуннами. Едва ли это были сарматы-языги, подробно описанные Аммианом Марцеллином (кн. 17, гл. 12) и обитавшие по Тиесе и Дунаю, в той его части, где он течет на юг после крутого поворота почти под прямым углом. Не только Олимпиодор называет наиболее резко и отчетливо воспринимавшиеся в Европе группы варварских племен — гуннов, готов, аланов. У Орозия, например, говорится о победе, одержанной Феодосием I "над величайшими скифскими племенами, а именно — над аланами, гуннами и готами" (VII, 34, 5). То же у Марцеллина комита под 379 г.
157
Указание на то, что Фракия (η Θρακη) граничила с Иллириком, правильно, но требует пояснения. Иллирик в данном случае может означать только префектуру (а не диоцез) Иллирика, входившую в состав Восточной империи наряду с префектурой Востока. Фракия же означает либо диоцез Фракии (т. е. европейскую часть префектуры Востока), либо провинцию Фракию в этом самом одноименном с ней диоцезе. Границей между диоцезом Фракии и префектурой Иллирика была линия, идущая к югу от Дуная, вверх по его правому притоку Эску (Oescus, ныне река Искер), через Балканы, немного восточнее города Сердики (Serdica, нын. София), а затем вдоль по р. Несту (Nestus, ныне Места), впадающей в Эгейское море против острова Фасоса. Где-то во Фракии, т. е. восточнее вышеуказанной линии, были найдены три статуи, о которых рассказывает Олимпиодор. Если предположить, что собеседник его, Валерий, был правителем не всего диоцеза Фракии, а лишь одной из составлявших его провинций (именно — провинции Фракии с главным городом Филиппополем, ныне Пловдив), то место находки статуй уточняется: оно оказывается также восточнее названной линии, но не по всей ее длине, а лишь в пределах между Балканами и Родопой, где провинция Фракия соседит с Македонией и Дарданией (провинциями диоцезов Македонии и Дакии в префектуре Иллирика).
158
Три "племени" (τα ευνη) — готы, гунны, сарматы, которым соответствовали три статуи, обладавшие силой предотвращать их нападения, являются на самом деле (главным образом готы и гунны) крупнейшими союзами племен, не однородных этнически. Более однородными были сарматы — аланы. Интересно отметить, что художник, высекавший рельефы для римского памятника-трофея около Адамклисси (ср. прим. 140, стр. 260), изобразил варваров как раз трех типов, которые отчетливо выделяются как по одежде, так и по "прическам". К одной группе изображений следует отнести фигуры пленников в узких штанах до щиколоток и в рубахах до колен; эта одежда перетянута поясом или ремнем с пряжкой, имеет разрезы по бокам (для свободы движения ног) и широкий вырез на шее (для надевания через голову). Один из этих пленников — молодой, безбородый, с довольно длинными, спускающимися на уши, волосами; другие пленники этой же группы — бородатые и имеют круглую (войлочную?) шапку на голове (рис. 1, 2 и 5). Ко второй группе относятся фигуры также в штанах и в довольно длинных кафтанах, застегнутых ушей, с распахивающимися спереди полами. Лица пленников этой группы бородаты, волосы у них падают спутанными прядями на лоб, на уши и шею (рис. 3). К последней группе принадлежат фигуры, одетые в длинные, не то спускающиеся, не то складчатые штаны, стянутые на талии поясом. На плечах этих пленников отчетливо виден большой "воротник", свисающий острым концом на грудь и на верхнюю часть живота. Воротник имеет несколько слоев или складок. Лица варваров этой группы бородаты, волосы на голове приглажены набок и как будто стянуты в узел над правым ухом (Тацит в трактате о Германии, в главе 38, сообщает о подобной прическе, принятой у племени свевов: "они закладывают волосы набок и завязывают их узлом", nodus). (Рис. 4 и 6). Едва ли можно говорить о каком-либо определенном приурочении трех типов варваров-пленников с рельефов на монументе Аламклисси, памятнике времени около рубежа вашей вры, к трем группам племен, названных в V в. Олимпиодором (готы, гунны, сарматы). Пожалуй, только прическа "швабским узлом" указывает на германца. Кроме свидетельства Тацита, она подтверждается материалом раскопок: в болоте около Остерби (Osterby, северная Германия, Шлезвиг) найден отдельный, без скелета, мужской череп с сохранившимися волосами, заложенными над правым виском в узел вроде восьмерки. Череп был завернут в шкуру. Погребение относится к рубежу н. э. (Amer. Journ. of Archaeology, vol. 55, № 4, Oct., 1951, стр. 377, табл. 46).
159
Можно предположить, что Олимпиодор пересекал Средиземное море, отправляясь из Александрии (родом он был из Фив в Египте, см. § 1) в Грецию. Впрочем, он настолько осведомлен в событиях, происходивших в Западной империи, что, быть может, он покинул Египет в молодости, а в дальнейшем жил в Италии и оттуда совершал "свое" или "собственное" (он говорит περι του οικειου ... διαπλου) плавание с намерением посетить Афины.
160
Леонтий (Λεοντιος). He был ли Леонтий, упоминаемый здесь в связи с занятием им кафедры философии в афинской школе, отцом знаменитой своей образованностью и литературным талантом Афинаиды, ставшей в 421 г. императрицей Евдокией, женой Феодосия II?
161
Трибон (ο τριβων) — плащ из грубой шерсти. В данном случае возможно, что трибон на плечах "школяра" (σκολαστικος) считался знаком принадлежности его к школе философов или софистов. Обычай, предоставлявший право ношения трибона как одеяния философа, вероятно записан Олимпиодором в результате собственных наблюдений.
162
Акромиты (ο ακρωμιτης; от слова "η ωμια" 'плечо', т. е. 'носящий трибой на плече') — лицо, занимающее нрчальственное, видное положение в школе. Так как Олимпиодор был продолжателем Евнапия (середина IV — начало V в.), то интересно отметить, что последний, сам бывший учеником афинской школы, писал о ней в своей "Истории" и давал характеристики современных ему ораторов и преподавателей в "Жизнеописаниях ученых". Такова, например, характеристика Либания (314-393).
163
"τους Γοτϑους Τρουλους καλουσι". Прозвище "трулы" произошло от слова "труда" (η τρουλα), что значит миска или чашка, употреблявшаяся как мерка для зерна.
166
Ксест (ξεστης, лат. секстарий, sextarius) — римская мера сыпучих тел, применявшаяся затем и в средние века (франц. setier). Обычной более крупной единицей измерения зерна был модий (modius), объемом равный примерно 8.8 литра; секстарий составлял 1/16 модия, следовательно, секстарий = несколько более 0.5 литра,
Вообще же меры в столь позднюю эпоху были крайне неустойчивы, что наблюдалось. и в средние века, когда одна и та же мера (длины, площади и др.) менялась в зависимости от места и времени.
167
Вандалы вместе с аланами в стремительном движении из Паннонии на запад перешли Рейн в последний день 406 г. и рассеялись по Галлии, причем часть аланов отстала от тех племен, которые все еще в значительном количестве проникли через Пиренеи и в 409 г. уже были в Испании.
168
Фотий неоднократно подчеркивает факты острых голодовок варварских племен и тяжелого голодания во время осад (§§ 4, 29, 30).
169
Магистриан (ο μαγιστριανος). Так назывались сотрудники магистра служб или оффиций (magister officiorum); в этом их наименовании звучит только подчиненность их начальнику, но не содержание их обязанностей. Так же неопределенно их другое название — agentes in rebus, т. е. агенты по (разным) делам. Действительно, магистрианы, хотя и составлявшие некоторый объединявший их корпус (schola) служащих, отчасти военных, отчасти придворных, несли самые разнообразные функции и исполняли особые специальные поручения. Прежде всего они были посланцами своего начальства и в связи с этим разъезжали по провинциям. Они развозили императорские послания и приказы; им вменялось в обязанность следить за работой государственной почты; они посещали провинции и привозили в центр управления донесения об их экономическом и политическом состоянии, причем в эти донесения включались и секретные сведения о подозрительных лицах или группах лиц; некоторым магистрианам, как, например, Евплутию, о котором пишет Олимпиодор, поручались дела международного характера, вплоть до возглавления посольств по специальным вопросам (в данном случае — по вопросу о возвращении в Италию Галлы Плацидии и об удовлетворении везеготов хлебом). В некоторых греческих источниках магистрианы называются "αγγελιαϕοροι" 'носители посланий'.
170
Валия, король везеготов (415-419) назван у Олимпиодора словом "ϕυλαρχος", а выше, в § 26, того же Валию автор определяет словом "ηγεμων".
171
Галла Плацидия, ставшая женой Атаульфа (см. §§ 20, 21, 22, 24, 26), оставалась у везеготов как бы заложницей, так как еще муж ее, Атаульф, требовал у Гонория значительного количества хлеба и только при выполнении этого условия соглашался вернуть в Италию сестру императора (ср. § 20).
172
в тексте не названа мера зерна, а сказано лишь "шестьсот тысяч хлеба" или "зерна" ("εν μυριασιν εξηκοτα"); подразумевается "кентинариев", т. е. центнеров.
173
Это сведение о склеивании книжных листов (речь идет, несомненно, о листах папируса) относится к ряду заметок Олимпиодора об Афинах, где он, судя по его рассказам (ср. § 28), принимал участие в школьной жизни города.
174
Для понятия "статуи" Олимпиодор употребляет либо слово "αγαλμα" (в § 15), либо слово "ανδριας" (в § 27); здесь же он говорит об изображении ("εικων"), вероятно в виде статуи.
175
Оазис (η Οασις). Олимпиодор рассказывает об известных крупных оазисах Ливийской пустыни, пересекавшихся всеми главнейшими караванными путями. По Олимпиодору было три оазиса, причем большой северный оазис, называвшийся древними авторами либо "Великим" ("Οασις μεγαλη",
176
Часы (ωρολογιου — не водяные ли часы? Ср. Institutiones Кассиодора, I, 30, 5 (изд. R. А. В. Mynors, Oxford, 1937, стр. 77).
177
Геродот (ум. ок. 425 г. до н. э.), как известно, много путешествовал; он побывал и в Египте вплоть до Элефантины, и в скифском Причерноморье, где посетил город Ольвию в устье Буга, и в ряде других мест, что и отразилось в его произведении, содержащем множество географических и этнологических сведений.
178
Геродор (Ηροδωρος) — писатель, о котором ничего определенного не установлено. Про одного Геродора известно, что он написал труд об Аргонавтах, про другого, что он вместе с Апионом составил комментарий к Гомеру, про третьего (упоминаемого Фотием — Олимпиодором), что он автор "Истории Орфея и Мусея". Может быть, что все три Геродора — одно лицо. Время его жизни не намечается даже приблизительно. С известным Геродором из Гераклеи Понтийской Геродор, называемый Олимпиодором, не связывается.
179
Здесь едва ли можно видеть изложение сведений из Геродора. Повидимому, Фотий возвращается к своему пересказу мыслей Олимпиодора; следовательно, к Олимпиодору надо отнести "τεκμηριοι".
181
Гомер упомянут здесь по ассоциации с Фиваидой. Родина Гомера неизвестна; ему приписывается — разными авторами — происхождение то из Смирны, то из Кум, то с острова Хиоса.