Мальва в своем труде "Турецкая Греция"[189] рассказывает, что во времена одного патриарха Константинополя, которого он именует Максим или Иммануил и относит его правление к концу XV века, турецкий султан пожелал узнать правду об убеждении, которого повсеместно и столь упорно придерживаются все греки, а именно — будто тело того, кто умер, будучи отлученным от церкви, сохраняется нетленным. Патриарх велел вскрыть могилу женщины, которая слыла любовницей одного из константинопольских архиепископов, и тело ее действительно оказалось неразложившимся. Тогда турецкие чиновники положили труп в гроб, опутали его цепями, прочно закупорили и опечатали личной султанской печатью. Патриарх вознес соответствующие молитвы, а затем торжественно произнес над гробом женщины формулу освобождения от наказания. Через три дня гроб вскрыли и обнаружили в нем лишь горстку праха.
На этот счет резонно высказался Кальмэ: "Не вижу здесь никакого чуда, ибо всем известно, что порой в гробнице или саркофаге находят совершенно не затронутые тлением тела, которые тут же рассыпаются в прах, если их выставить на свежий воздух". Этот ученый аббат весьма уместно добавляет: "Не понимаю, как в действительности мог архиепископ Константинопольский посмертно освободить от наказания человека, вероятно, нераскаявшегося и умершего отлученным".[190] В связи с этим сразу же приходят на ум знаменитые склепы церкви св. Мичена в Дублине, по каким-то причинам обладающие ужасным свойством: трупы там не разлагаются веками. Вот что говорит мистер X. Ф. Берри в своем предисловии (с. VI) к "Реестрам церкви св. Мичена" (Дублин, 1907): "Как известно, свойство склепов под церковью св. Мичена препятствовать разложению трупов просто потрясает. Гниение мертвых тел там странным образом задерживается. Последний автор, затрагивавший данную тему (Д. А. Чарт, "История Дублина"), в краткой заметке, посвященной этой церкви, рассказывает, что был, помимо всего прочего, поражен трогательным зрелищем — трупом ребенка, с пухлых запястьев которого все еще свисают вылинявшие траурные ленты". На его гробике стоит дата: 1679 год. Однако на руках и ногах ребенка до сих пор отчетливо видны ногти. Предполагают, что своими Противогнилостными свойствами эти склепы в значительной степени обязаны царящей в них исключительной сухости и тому, что в воздухе там почти нет пыли".
Все признают, что факторам, способствующим гниению человеческих трупов, могут сильно препятствовать многочисленные сложности: состав атмосферы, местоположение и различные случайные сопутствующие обстоятельства, в связи с чем эти законы до сих пор не до конца поняты; отсюда бесчисленные практические сложности — можно даже сказать, невозможность их систематического исследования. Доктора А. К. Тэйлор и Ф. Дж. Смит в своей книге "Судебная медицина",[191] которая повсеместно признана исключительно авторитетной, образцовой работой, рассуждают об этих явлениях очень просто и ясно, открыто признавая тот факт, что данный вопрос окутан атмосферой сомнений и неуверенности. "Воздействие окружающей среды, возможности, присущие микроорганизмам, жизнеспособность последних — все это в любой момент затрагивает столь огромное количество изменчивых и изменяющихся факторов, что на рациональной основе, опираясь на достоверные данные <…> становится совершенно невозможно объяснить наблюдаемые нами необыкновенные изменения в условиях гниения". Чуть позже те же самые авторитеты заявляют, что "порой бывает так, что один труп через шесть-восемь месяцев после погребения оказывается разложившимся в большей степени, чем другой, который похоронили полтора-два года назад".[192] Выдающийся американский специалист в области медицины, доктор X. П. Лумис сообщает: "Я видел трупы, на которых через два месяца после захоронения следы разложения заметны меньше, чем на тех мертвых телах, которые опустили в могилу лишь неделю назад".[193]
Греки, как мы уже могли убедиться на обстоятельных примерах, считали, что, если труп находят без признаков разложения, это говорит о том, что человек умер, когда над ним тяготело отлучение от церкви или какое-либо проклятие, или же он пребывал в каком-то несчастном состоянии, находился в длительном заключении либо проходил через какие-то тягостные испытания. Теперь надо рассмотреть другую сторону этого вопроса, диаметрально противоположную данным представлениям, а именно: те случаи, когда неподверженность трупа разложению свидетельствует о необыкновенной святости человека, когда эксгумируют останки какого-либо великого святого и они чудесным образом оказываются нетленными, и этим мощам поклоняются верующие. Вероятно, и по сей день не все могут осознать, каким торжественным и важным, каким долгим и скрупулезным является этот процесс исследования заслуг, предшествующий постановлениям церковного совета относительно формы религиозных почестей, которые следует воздавать усопшему, отличавшемуся при жизни выдающейся праведностью, — будь то рекомендуемое, необязательное поклонение, известное как беатификация, или же то совершенно обязательное поклонение, которое мы знаем как канонизацию, т. е. причисление к лику святых. Можно сказать, что к реальному анализу заслуг кандидата на причисление к лику святых приступают после определенного количества всеобъемлющих исследований, которые, при всей их строгости, являются предварительными и обычными; тогда начинается апостольский процесс, изучающий добродетели усопшего и чудеса, творимые им при жизни. Святой Фома определяет чудо как действие, не вписывающееся в рамки "порядка, установленного для всей сотворенной природы". Он поясняет это на следующем примере. Если человек подбрасывает в воздух камень, это действие никоим образом не является чудом, ибо хотя и выходит за рамки силы, естественным образом заключенной в камне, но осуществляется за счет естественной силы человека, и поэтому не выходит за рамки силы, заключенной в природе в целом. Помимо подлинных чудес, можно показывать — и кое-кто действительно это делает — различные чудесные феномены, многие из которых вызываются естественными силами, пока недостаточно изученными или совершенно неизвестными, или же галлюцинациями, а то и просто мошенничеством.
Поэтому сами по себе чудеса не служат проявлением святости, и Бенедикт XIV рассуждает об этом в своей масштабной работе "О канонизации рабов Божьих и канонизации блаженных", "Об изысканнейших чудесах, и о различии между чудесами истинными и ложными".[194] Тот же великий авторитет утверждает, что первое и решающее доказательство святости — это героические добродетели; "видения, пророчества и чудеса — это дела второстепенной значимости, и они абсолютно не принимаются во внимание, если не ожидается подтверждения героических добродетелей". В дальнейшем на этом решительно настаивает Скакх,[195] а Кастеллин[196] осторожно замечает: "Не всех праведников следует причислять к лику святых, но лишь тех, кто озаряет мир своими героическими добродетелями". Однако чудеса не стоит недооценивать; к сожалению, нередко обнаруживается тенденция впадать в это серьезное заблуждение. В работе Бенедикта XIV есть очень важная и авторитетная глава "Об обязательности чудес в случаях беатификации и канонизации", которую можно изучать с большой пользой и как руководство к действию. Здесь нет возможности подробно рассказывать о различных видах дел о канонизации, когда требуется наличие различного количества сотворенных чудес; достаточно сказать, что если добродетели или факт мученичества кандидата подтверждены свидетельствами очевидцев, то необходимо наличие двух чудес для беатификации и двух — для канонизации. Однако если доказательства добродетелей или мученичества основаны не на показаниях очевидцев, то для беатификации необходимо наличие четырех, а для канонизации — двух чудес.