Глава Варлаамовского скита праведник Маркел всегда спокойный и чинный вспыхнул от негодования. Он устремил на богохульника испепеляющий взор, от которого тому стало жарко как от огня.
-Поразмысли, человече, что из твоих крамольных мыслей проистекает!? С нечистью познаться возжелал? От истинного православия, от веры предков отрекаешься?
Побелевший Лука онемел под гипнотическим, проникающим в самую душу, взглядом.
-В яму нечестивца! Для вразумления! Пусть остудится, грех свой замолит. В нашем скиту сроду ереси не водилось.
Маркел хотел сказать еще что-то, но от сильного волнения запнулся, а овладев собой только воскликнул:
-В том миру одна скверна! Не к добру все это!
Богобоязненная братия одобрительно загудела, закивала.
-Житие у нас, конечно, строгое, а как же иначе. Одному ослабу дай, другому - соблазнам поддадутся, про веру, про Бога забудут, в ополон к диаволу попадут.
Из глубокой земляной ямы весь день доносились жалостливые просьбы и причитания раскаевшегося "отступника":
- Смилуйтесь, братцы, не злобьтесь! Молюсь без устали, прошу прощения у Господа! Простите и вы меня! Без сомнения человеку века не прожить. Пожалейте братцы, околею!
Сострадая, сбросили ему, ворох сена и рогожу. После этого богохульник притих. В первые дни к нему приходила жена, приносила еду и воду, а потом и она пропала. Лука не ведал, что пророческие слова Маркела сбылись : в скиту начался страшный мор и его Прасковья, вместе со своей сестрой, женой Никодима, умерли первыми.
Хворь уносила по нескольку человек в день. Крестов на кладбище все прибавлялось. Здоровые денно и нощьно молились:
-Боже милосердный, исцели от всякого недуга плотского и душевного, рабов твоих, отведи греховные соблазны от душ наших. Смилуйся, господи, даруй спасение, искупим прегрешения нечаянные.
Праведник Маркел собрав оставшихся в живых в часовне, объявил:
- Все видите: общение с христопродавцами приносит только несчастья. Господь устал нас предупреждать. Боле Впадину никому не покидать! Запрещаю даже думать о том! Кто ослушается - тому кара смертная!
Меж тем, забытый всеми Лука окончательно застудился в земляной яме. Пытаясь докричаться, он давно сорвал голос, и теперь лишь шептал что-то невнятное синими губами, а голод довел его до того, что принудил есть сено. Не понимая такого жестокосердия, не ведая, что происходит наверху, Лука целыми днями дыханием отогревал землю и выковыривал в ней ступеньки, чтобы выбраться на свет божий. Но ему не повезло. Когда до кромки ямы оставалось четверть сажени, он сорвался и упал столь неловко, что повредил позвоночник.
Когда его, наконец, спохватились, он чуть дышал. Никодим забрал Луку к себе и по нескольку раз на дню поил его целебными и очень питательными сливками из кедровых орешков. Несчастный живо пошел на поправку , но ходить начал лишь через год. При этом поврежденную спину согнуло так, что при хотьбе он касался перстами земли.
За долгие месяцы он, обездвиженный, мучимый угрызениями совести, необыкновенно укрепился в вере, выучил наизусть свод книг, составляющих святое писание христианства - Библию. Особенно проникся он божественными откровениями первой части - Ветхого завета. Сей библейский текст стал для него источником абсолютной и непогрешимой истины. Прозревая, перечитал он все имевшиеся в скиту староверческие книги, иные по нескольку раз. Многое осмыслил и, в результате, сделался самым ревностным поборником старого вероисповедания.
Господь вознаградил его за осознанную в муках веру и иступленные молитвы наделив способностью к ясной и точной трактовке библейских текстов. Даже праведник Маркел стал порой обращаться к нему за толкованием мудреных понятий, высказываний и сюжетов как в старом писании, так и в современных трудах проповедников старообрядства. Вот, например, как трактовал Лука понятие о праведной скитской жизни:
"Скитская жизнь - это сосредоточенная, внутренняя работа человека над самим собой, состоящая в том, чтобы умом охранять сердце от страстей диаволом извне навеваемых или возникающих из несовершенства природы человеческой. Лучшее оружие в борьбе с ними - мысленная молитва и безмолвие, постоянное наблюдение за своим умом.
Этим достигается такое воспитание ума и сердца, силой которого случайные, мимолетные порывы верующей души складываются в устойчивое равновесие, настроение, делающее ее неприступной для житейских тревог и соблазнов.
Истинное соблюдение заповедей не в том, чтобы соблюдать их , а в том, чтобы и в уме не помышлять о возможности их нарушения. Так достигается особое состояние, когда разум теряет власть над собой и, направляемый высшей силой, переходит в состояние вечного блаженства и гармонии.
Как раз в ту пору, когда Лука лежал обезноженный в доме Никодима, у Елисея народился сын . Нарекли его Корнеем, но уже через год к мальчонке прилипло прозвище Головешка. Он и в самом деле напоминал головешку. С черными как смоль волосами, малец к тому же не боялся мороза : бегал босиком по снегу ни чуть не замерзая, а став постарше на удивление всем купался зимой в промоинах. С годами он все больше походил на отца и деда, лишь прямые черные волосы выдавали текущую в нем эвенкийскую кровь.
Оставшийся жить в доме у Никодима бездетный горбун любил возиться с шустрым, любознательным малышом. Несмотря на непоседливый нрав маленький Корнейка открыв рот слушал рассказы Луки о житиях святых, хотя может быть и не все понимал. Как-то летом, Лука неожиданно исчез, не сказав никому ни слова. Первые дни его усердно искали, но потом решили, что несчастный калека сорвался в речку и бедолагу унесло быстрым потоком. Пожалели, помолились за него, но жизнь не терпит долгой остановки. Повседневные заботы отодвинули это трагическое событие на задний план.
Часть 2
Корней.
Дружная весна 1919 года пронеслась быстро и неудержимо и, щедро одарив скопившимся за долгую зиму теплом, умчалась на крыльях нескончаемых птичьих верениц дальше на Север. Таежный край на глазах ожил, гостеприимно зазеленел молодой листвой и травой, наполнился ликующим гомоном птиц.