Политическая ситуация благоприятствовала коронации Карла. Он к этому времени уничтожил Лангобардское королевство и считался единственным независимым христианским государем на Европейском континенте за пределами Византии[505], распространив свою власть и на значительную часть зарейнской Германии. Очень важным делом была его борьба с арабами. В то время арабская опасность представлялась весьма грозной. Ведь арабы были не просто еще одни враги, они были иноверцами, неверными и. как это делали и христиане в отношении язычников, стремились расширить насколько возможно сферу влияния ислама. И Карл вел с ними победоносные войны. Если его дед отбил нападение арабов при Пуатье, а отец отнял у них Септиманию, то сам Карл перешел Пиренеи и начал отвоевание Испании. Там к югу от Пиренеев была создана Испанская марка. Правда, Карл оказался не единственным борцом с мусульманами и не единственным христианским королем континентальной Европы. В Северо-Западной Испании к этому времени уже существовало христианское Астурийское королевство, наследник Вестготского, которое тоже вело борьбу с арабами. Но это был далекий угол Европы, о событиях в котором в остальной Европе знали пока еще очень мало, тем более что астурийский король Альфонс признал себя «человеком» Карла. В глазах европейцев и, что особенно важно, католической Церкви именно Карл Великий представал наиболее могущественным государем и главным борцом за дело христианства[506].
Это его реноме было тем более значительным, что Византия, считавшая себя единственной Империей, справиться с мусульманами никак не могла. Арабы наносили византийцам одно поражение за другим. Да и в борьбе с северными варварами (славянами, болгарами) византийцы часто терпели неудачи. А в самой Византии царила смута. В VIII в. императорская власть повела упорную борьбу с почитанием икон. Это вызвало не только внутренние раздоры в самой Византии, но и разрыв отношений между императором и папой. В этих условиях главным союзником папы становится франкский король. В конце концов, иконопочитание все же победило, и в 787 г. собор осудил иконоборчество и восстановил почитание икон. Но это не привело к восстановлению папских связей с Империей. Рим уже стал независимым по отношению к Константинополю, но, с другой стороны, фактически зависимым от франкского трона. К тому же в 797 г. император Константин VI, склонившийся было вновь к иконоборчеству, был свергнут и ослеплен, а власть оказалась в руках его матери Ирины. Ирина была ярой сторонницей иконопочитания, но сам факт нахождения на имперском троне женщины был неприемлем для Запада. С точки зрения западного европейца рубежа VIII–IX вв… императора вовсе не существовало, так что заполнение образовавшегося вакуума казалось вполне естественным. В 799 г. Алкуин, о котором еще будет сказано, писал Карлу, что из трех самых главных людей в Европе он остался один, ибо папа бежал из Рима, а император свергнут своими согражданами. Так что Карл считался непосредственным преемником Константина VI. И когда на троне в Константинополе вновь оказался мужчина — Никифор I, император на Западе уже имелся и от своего нового достоинства отказываться не собирался.
Огромное значение имела и религиозная ситуация. Римский папа и константинопольский патриарх являлись яростными соперниками за первенство в христианском мире. За века, прошедшие после христианизации Римской империи и затем ее распада, трещина между Римом и Константинополем углублялась, превращаясь в почти непреодолимую пропасть. Папа и патриарх не раз отлучали друг друга от Церкви, и император, как правило, становился на сторону патриарха. Поэтому папе был нужен «свой» император, который поддержит его в борьбе с константинопольским патриархом. Конкретным толчком к созданию империи послужил эпизод с изгнанием Льва III из Рима. Римский папа стоял над епископами, и поэтому судить его мог только римский император. Но обращаться за якобы беспристрастным судом в Константинополь Лев. естественно, не мог, тем более что там и императора-то в то время не было. Поэтому очень вероятно, что во время свидания между Львом и Карлом в Саксонии в 799 г. и были оговорены все вопросы. Результатом этого свидания и стала коронация Карла императором. Но это был лишь конкретный эпизод в общем противостоянии Рима и Константинополя. Все чаще возникали различные чисто богословские противоречия, которые в тех условиях, когда религия играла решающую роль в обществе, приводили к необратимым политическим последствиям. Иконоборчество явилось лишь одним из эпизодов упорной борьбы между двумя христианскими мирами — Западом и Востоком. К этому надо добавить, что к VIII–IX вв. в Византии не только господствующим, но и официальным стал греческий язык, в то время как официальным и богослужебным языком Запада являлся латинский. И латинский Запад стал противопоставлять себя греческому Востоку.
505
Это не соответствовало реальности. т. к., кроме Астурийского королевства в Испании, о котором в остальной Европе мало что знали, существовали и более известные англосаксонские королевства в Британии. Но идеологи империи Карла Великого предпочитали не замечать этого, хотя главный идеолог Карла Алкуин сам происходил из Британии.
506
Это не помешало ему фактически — заключить союз с багдадским халифом Гарун ал-Рашидом. реально направленным не столько против соперничавших с багдадскими правителями мусульманских властителей Испании, сколько против христианской Византии.