Как говорилось много раньше, готы сознавали различие между императором и ветхозаветным царем, с одной стороны, и собственным королем, с другой. Первый был thiudans — владыка народа, другой — rех, король. И такое понимание различий между императором и собственным государем было свойственно в принципе всем германцам. И императоры именовали своих варварских партнеров reges — царями, королями, признавая за ними власть над определенными территориями и народами и достоинство монархов (в противоположность судьям и герцогам, некоторые из которых ранее возглавляли тот или иной народ), но рассматривая это достоинство как более низкое и в теории подчиненное по сравнению с императорским. Власть императора должна была распространяться на всю Вселенную. Теперь ту же идею воплощает новая Римская империя. Ее глава уже не rex, a imperator, по крайней мере, равноправный с тем, кто сидит на троне в Константинополе.
Таким образом, на значительной части территории Европы возникло новое государство — принципиально надэтническое и католическое. Национальные государства, в своем развитии приведшие к современным, возникли в результате распада этой новой Римской империи. Другие, и их было гораздо больше, образовались вне имперских границ. Из них Испания и Португалия возникли в ходе Реконкисты, т. е. отвоевания Пиренейского полуострова от арабов. И хотя официально еще долго астурийские короли, возглавившие Реконкисту, считали себя прямыми преемниками вестготских, реально христианские государства Пиренейского полуострова с вестготской монархией не имели ничего общего. Государства Восточной и Северной Европы образовывались на собственной этнической базе (какую бы роль при этом ни играли норманнские конунги, в ряде случаев основавшие за пределами Скандинавии свои династии).
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Римский мир рухнул под напором варваров. Только его северо-западные окраины, Британия и Арморика, сумели сами освободиться от власти римских императоров. Но и это освобождение смогло произойти только потому, что напор варваров на Империю был столь силен, что у римских властей уже не было сил для удержания этих окраин. Возникновение в 20-30-х гг. V в. мощной Гуннской державы создало новый полюс притяжения существовавших варварских этносов, что стало в некоторой степени альтернативой Римской империи. Однако внутренний потенциал Гуннской державы был слишком слаб, чтобы эта альтернатива долго была бы реальной. Несколько поражений привели к распаду державы Аттилы, а затем даже и к исчезновению самого гуннского этноса. После этого события снова, но уже на новом витке развития, начали противостоять две силы — Империя и варвары, преимущественно различные германские этнические группы.
Как уже говорилось во Введении, на наш взгляд, те германцы, которые стали в ходе завоеваний селиться на территории Империи, в принципе были теми же, что существовали и до вторжений. В сохранившихся преданиях германских племен можно найти следы некоторых этнических трансформаций, но в тоже время их основное содержание ясно свидетельствует о сохранении принципиального этнического единства на протяжении нескольких веков, как предшествующих вторжениям, так и последующих за ними. Единственные исключения — союзы франков и аламанов, образовавшиеся в III в. Надо, однако, отметить, что эти возникшие союзы и приняли иные имена, чем названия того или иного племени, в них входившего. Отдельные племена — члены франкского союза некоторое время еще выступали под старыми именами, но никогда старое имя не прилагалось ко всему союзу. Сохранение старого этнического названия говорит и о сохранении старого этнического характера[512].
Сохранение принципиального этнического характера не означает и сохранение в неизменности всех племенных институтов. Королевская власть, характерная для эпохи, когда на территории Западной Римской империи образовывались и далее существовали варварские государства, не была изначальной. Вандальские предания говорят о герцогах Амбри и Асии, а позже — Раусе и Рапте. Первоначально герцоги были и у франков. Герцоги Ибор и Айон якобы возглавили переселение лангобардов из Скандинавии. Готские предания никаких герцогов не упоминают, и создается впечатление, что королевская власть у них с самого начала была довольно сильной. Но тот факт, что отделившиеся от общей Готской державы вестготы имели во главе не короля, а «судью» (Атанариха), да и победители при Адрианополе Фритигерн и Алавив королями, несомненно, не были, говорит о существовании и у готов потестарного института, подобного герцогству. Некоторые имена герцогов, как Амбри и Асси, Ибор и Айон, относятся явно к мифическим фигурам. Другие герцоги, как Раус и Рапт, вполне могли быть историческими. Но мифологичность персонажей ранней германской истории не отменяет реальность герцогства как такового. Институт герцогства сохранился и после образования варварских королевств, хотя он, разумеется, и трансформировался. В большинстве королевств герцоги превратились в высокопоставленных королевских функционеров, но в Лангобардском королевстве они фактически продолжали существовать как сравнительно маленькие государи в своих владениях. И всегда герцогов было несколько — в крайней случае двое. Лишь позже во главе этнической группы встал король. Германцы совершенно ясно сознавали разницу между королем и остальными соплеменниками, включая герцогов и «судий». Недаром Атанарих решительно протестовал, когда его римские партнеры назвали королем (басилевсом). Римляне, по-видимому, не всегда ясно видели эти различия. Но необходимость в конкретной военной и, особенно, дипломатической практике учитывать особенности контрагентов заставил и их отличать reges (королей) от duces (герцогов) и архонтов, под которыми тоже подразумевались те же герцоги.
512
Значение этого положения нельзя, конечно, преувеличивать. Известно, например, что при слиянии болгар и славян новый этнос, славянский по своему характеру, стал все же называться болгарами. Некоторые историки и этнографы полагают, что термин «таджик» был сначала социально-политическим и только потом стал этническим, и так стали назваться потомки древних согдийцев. И все же такие «приключения» названий не носили массового характера и выглядят скорее исключениями, чем правилом.