Дальнейшее преодоление коллективности власти шло разными путями. Хлодвиг уничтожил своих соперников, став единственным королем франков, но затем власть вернулась ко всему дому Меровингов[515]. И даже после прихода к власти Каролингов представление о принадлежности трона всем сыновьям покойного государя сохранялось. Окончательно это представление, как кажется, было преодолено уже за гранью интересующей нас эпохи, после раздела империи Карла Великого между его внуками в 843 г. Путем физического уничтожения «младших» королей, хотя и собственных родственников, добился единства Бургундского королевства Гундобад, хотя окончательно «многокоролевье» было ликвидировано уже при его сыне Сигизмунде. Аттила убил своего брата Бледу и стал единственным повелителем гуннов. Более мирно прошло объединение остготов. Часть (меньшая) их во главе с Видимиром ушла на запад, другой брат, Валамир, погиб, так что власть над всеми оставшимися в Паннонии остготами оказалась в руках Теодемира. Он, правда, выделил «удел» своему сыну Теодориху, но тот после смерти отца объединил под своей властью всех паннонских остготов. Позже Теодорих сумел подчинить себе и тех остготов, которые во главе сначала с Теодорихом Страбоном, а затем его сыном Рецитахом действовали отдельно[516]. «Завещание Гейзериха» фактически признало принадлежность вандальского трона всему королевскому дому, но установило порядок, согласно которому сам трон переходит к старшему в этом доме. Младшие члены королевской фамилии обладали определенным влиянием, но политической власти не имели. Своеобразное положение сложилось у вестготов. Прекращение рода Балтов привело к появлению у них избирательной монархии, и все попытки последующих королей создать прочную династию проваливались.
На социально-политическое развитие варваров большое влияние оказали отношения с римским миром. Этот мир был гораздо богаче варварского, и уже по одному этому варварские вторжения приносили им много большие выгоды, чем войны с другими варварами. Приграничье между двумя мирами — римским и варварским — было зоной постоянных контактов, военных и мирных, торговых и культурных, религиозных и иногда даже матримониальных. Эти контакты ускорили процесс социальной, имущественной и политической дифференциации в варварском обществе[517]. Но сам процесс начался еще до возникновения этих контактов. Так, по-видимому, на смену герцогской власти королевской римско-варварские контакты особого влияния не оказали. Но все же те народы, которые непосредственно контактировали с римлянами, двигались по пути распада эгалитарного родового общества гораздо быстрее, чем те, что находились дальше от границ, а тем более вообще вне этих контактов, как северогерманские народы, оставшиеся в Скандинавии.
Отношения между варварами, преимущественно различными германскими народами (хотя и не только), и Империей были, как только что отмечено, разнообразными. В самом начале имперской истории Рима германцы уничтожили римскую армию в Тевтобургском лесу, и с этого времени «германский синдром» постоянно сопровождал отношения римлян к варварскому миру. Реально же жесткое противостояние началась в III в.[518] Этому способствовали, с одной стороны, начавшийся кризис Римской империи, перешедший в острую фазу «военной анархии», а с другой, трансформация германского мира, выразившаяся, в частности, в смене периода относительной (по крайней мере, приграничной) стабильности эпохой миграций. С этого времени войны с германцами становятся константой внешнеполитической истории Империи.
В результате войн варвары порой оказывались на имперской территории не по своей воле. В ряде случаев пленных варваров не обращали в рабство, а поселяли на землях Империи, где той это было нужно. Такую практику применял еще Август, но распространенной она стала со второй половины III в. Одним из аспектов «военной анархии» был серьезный демографический кризис, приведший к запустению огромных территорий. Император Проб начал заселять эти территории варварскими пленниками, которые находились, по-видимому, на положении колонов. Другую часть варваров он включал в армию, но таким образом, чтобы варварские отряды в каждом конкретном случае оказывались в меньшинстве по сравнению с собственно римскими войсками. При этом он старался разместить такие отряды подальше от германских границ, как, например, в Британию. Последующие императоры продолжали эту практику. По-видимому, в IV в. в Империи появились леты — варварские поселенцы, обязанные военной службой и находившиеся под властью особых римских префектов[519]. Уже при первых императоров появились наемники из германских племен, являвшиеся личной гвардией императоров. Так и окончательно не преодоленный демографический кризис, с одной стороны, увеличивавшиеся потери римской армии в ходе все более ожесточенных войн, с другой, и, наконец, растущая непрестижность военной службы в римском обществе, с третьей, делали привлечение варваров в армию чрезвычайно важной задачей. Империя была кровно заинтересована в пополнении армии воинами варварского, преимущественно германского, происхождения. Варварские офицеры поднимались по служебной лестнице, достигая порой самых высоких ее ступеней. С течением времени военная знать становилась все более варварской (германской) по происхождению. Однако ни рядовых воинов, ни их командиров ни в коем случае нельзя считать проводниками варварских влияний. Оказавшись в римском окружении, эти люди проникались римским духом и становились не меньшими римскими патриотами, чем их собственно римские коллеги. Старое представление о борьбе римской и германской «партий» на самом верху политической и общественной лестнице Империи необходимо отвергнуть. В настоящее время ясно, что речь идет не о римской и варварской, а о гражданской и военной группировках. Другое дело, что в военной группировке огромна была доля германцев, и с течением времени ее доля в ней увеличивалась.
515
Конечно, это положение надо принимать с некоторой оговоркой. Бесконечного деления государства все же не происходило. Междоусобная борьба внутри королевского рода вела к утверждению власти только одного короля в каждом из отдельных франкских королевств.
516
Полного объединения остготов под властью Теодориха не произошло. Какая-то часть остготов оставалась на Балканах и в Крыму, но их история отношения к Остготскому королевству в Италии уже отношения не имеет.
517
Надо заметить, что и отношения с другими варварами тоже оказали некоторое влияние. Так. на гуннов повлияли их отношения с германцами, как. например, свидетельствует распространение готского языка, а в гуннской элите — германских имен. В некоторых аспектах готской жизни, как, например, в способе ведения войны, чувствуется сарматское влияние. Но, конечно, римское влияние у германцев (о гуннах в данном плане сказать трудно) было гораздо большим.
519
Вопрос о точном характере летов спорен, но приведенная точка зрения кажется предпочтительной.