Что касается германского населения, то в новых условиях прежние социально-экономические отношения начали разлагаться. Среди германцев тоже выделялись крупные собственники, с одной стороны, и разоряющиеся крестьяне — с другой. Как и ранее римские крестьяне, так теперь германские, отдавали свои земли взамен покровительства и защиты со стороны крупного и влиятельного собственника, становясь, таким образом, прекаристами, или брали у него землю в наследственную аренду, приравниваясь к римскими колонам. К ним практически стали приравнивать и старых германских литов. Таким образом, значительная часть германского населения новых государств включалась в уже существующую позднеримскую социально-экономическую структуру. Так что можно говорить не о разрушении позднеримских социальных отношений, а об их распространении на новых поселенцев, которые к тому же составляли сравнительно незначительную долю населения. Между римским колонам и средневековым крепостным не стоял свободный франкский крестьянин.
Варварское завоевание первоначально привело к расширению и укреплению общинно-территориального социально-экономического уклада. Там, где варвары поселились более или менее компактно, этот уклад стал на какое-то время преобладающим. Но община, как только что было сказано, начала достаточно быстро разлагаться. Она не исчезла полностью, но, с одной стороны, сфера ее влияния уменьшилась, т. к. какая-то часть общинников из общины по тем или иным причинам выходила, а с другой, сама община стала терять свой самостоятельный характер, превращаясь в зависимую. То же самое можно сказать о родовом укладе. Некоторые народы, жившие еще родовым строем, хотя и уже разлагающимся, фактически оказались вне границ новых государств, как берберы в Африке или баски в Испании. Германские кровнородственные общины — fara — еще сравнительно долго сохранялись у лангобардов, но, в конце концов, исчезли и там.
После варварских завоеваний рабство не исчезло. Эти завоевания даже привели к увеличению числа рабов. Варвары не освобождали рабов, если это, конечно, не диктовалось политической необходимостью, как это сделал Тотила во время войны с византийцами. И во время последующих войн, которых в то время было очень много, пленных очень часто обращали в рабов, как это в свое время делали римляне и греки. Деление всего населения, и романского, и германского, на рабов и свободных по-прежнему воспринималось как само собой разумеющееся. Продолжала существовать и работорговля. Особенно она процветала во Франкском королевстве. Однако реальная роль рабов изменилась. Рабы все меньше использовались в хозяйстве, особенно в ремесле и торговле. Доля их труда в земледелии сохранялась, но постепенно все же тоже уменьшалась. Все чаще рабы использовались преимущественно как челядь в личном услужении их хозяев. Изменилось и реальное положение рабов. С распространением христианства рабов стали воспринимать как людей, а не только как «одушевленные орудия», а это привело к поднятию статуса их личности. Так, убийство раба или его искалечивание стали восприниматься обществом и государством как преступление. Уже в позднеримское время рабы, посаженные на пекулий, фактически (но не юридически) сравнялись с колонами. Этот процесс ускорился в VI–VII вв. В это же время некоторые рабы стали использоваться своими господами, в том числе королями, в качестве воинов и доверенных лиц. которым порой поручалось даже управление. Эти люди, хотя юридически и оставались рабами, в реальности занимали довольно высокое положение, ставившее их выше рядовых свободных.