Гуннская держава радикально отличалась от других варварских королевств. Она была типичной кочевой (для гуннов V в, может быть, лучше говорить о полукочевой) империей. Она была довольно хорошо организована, но вся эта организация зависела от престижа и материальных возможностей ее главы. Экономическая база самих гуннских племен была довольно слабой. Их главной, хотя, видимо, и не единственной, отраслью экономики было скотоводство. Оно едва ли могло удовлетворить все более растущие аппетиты гуннов, особенно их знати. Поэтому гуннам был необходим приток богатств извне. Часть этих богатств, по-видимому, давала дань с оседлых или полуоседлых народов, подчиненных гуннами. Но еще большую долю составляли результаты войн с Империей. Богатства Империи были несоизмеримы с возможностями ни гуннских подданных, ни других варваров, ни тем более самих гуннов. Долгое время на земли римских провинций гунны практически не претендовали, хотя и приняли под свою власть уступленную им Паннонию. Положение изменилось к концу 40-х гг. Аттила, используя обращение к нему Гонории, потребовал себе половину Западной империи. Природные условия ни Галлии, ни Италии не подходили для гуннского скотоводства. Эти земли были нужны Аттиле не для переселения туда своего народа, а для возможностей беспрепятственно пользоваться богатствами этих стран. Ни о каком сосуществовании гуннов и римлян не могло быть речи. Империя Аттилы была паразитическим, военным государством, и существовать она могла до тех пор, пока была единой и победоносной.
Историю гуннов можно разделить на два больших этапа: до и после образования империи, не говоря о затянувшемся на несколько десятилетий эпилоге. К 70-м гг. IV в. варварский мир представлял собой более или менее стабильную систему. Время от времени варвары воевали с римлянами и между собой, но это не разрушало относительно устоявшийся мир. Приход гуннов резко нарушил эту систему. Севернее Дуная и восточнее Рейна воцарился хаос. Под натиском гуннов многие народы снялись со своих мест. Хаос еще более усилился, когда гунны в поисках новых пастбищ двинулись еще дальше на запад, перейдя Карпаты. Давление на римскую границу усилилось, и ряд варварских племен, прорвав границу, устремился на римскую территорию, ища там новые места для поселения и в немалой степени защиту от гуннов.
Подчинение гуннами относительно большого числа варварских народов и образование империи изменило ситуацию. В Барбарике возникло обширное и могущественное государственное образование. Гунны не были заинтересованы в грабежах и убийствах своих подданных. Наоборот, в их интересах было сохранение потенциала этих подданных, главной задачей которых была поставка воинских контингентов (прежде всего пехоты) в гуннскую армию. Это способствовало сохранению подчиненными народами их традиций и в конечном итоге их этничности. Более того, язык одного из подчиненных народов — готский — стал своеобразным lingua franca, на котором общались разноплеменные подданные Аттилы. Объектом грабежей являются преимущественно римские провинции[101]. Отношения Римской империи с гуннами становятся константой политической ситуации в 30-х — начале 50-х гг. V в. Не все варварские народы попали под власть Аттилы, но и те, кто находился вдалеке от его империи (например, вестготы или вандалы), в своих действиях были вынуждены принимать во внимание существование этой империи. В отличие от других варваров ни гунны, ни их король не испытывали никакого пиетета перед Римской империей и императором. Аттила совершенно серьезно считал себя фигурой, равной императору. В какой-то степени можно говорить (но не допуская преувеличений), что в Европе возник второй полюс притяжения, некая альтернатива Римской империи. И во время своего существования эта альтернатива выглядела вполне реальной. Однако империю Аттилы ничего не скрепляло, кроме его удачной внешней политики и заработанного его успехами огромного престижа. Как только гуннский король стал терпеть поражения, зашатались и устои его власти. Быстрый крах Гуннской державы ясно показал всю хрупкость подобной конструкции. Альтернатива исчезла, а вместе с ней исчезла и относительная упорядоченность (и в какой-то степени предсказуемость) взаимоотношений римского и варварского миров. В известной мере можно говорить о возрождении политического хаоса, но уже на новых основаниях. Что касается самих гуннов, то после смерти Аттилы и поражения на реке Недао они, в принципе, стали обычным варварским народом. Они. конечно, обладали своими особыми чертами, но эти черты не выходили за рамки общих характеристик варварского мира.
101
Разумеется, походы против других варваров, как, например, против бургундов или акатиров, тоже сопровождались грабежами, но материальные ресурсы варваров не шли ни в какое сравнение с ресурсами Римской империи.