Помогли лангобарды Юстиниану и на другом театре военных действий — в Италии. К тому времени отношения между лангобардами и остготами были довольно дружескими. При раскопках лангобардских местонахождений находят остготские предметы, иногда довольно дорогие, как украшенный шлем, которые явно являлись дарами остготских королей. Императору пришлось применить довольно действенные приемы, чтобы толкнуть лангобардов на войну с остготами. Чтобы это сделать, Юстиниан в 547 или 548 г. предоставил им часть Норика. Основная масса лангобардов туда не переселилась, но в укрепленных поселениях (кастеллах) Норика появились лангобардские гарнизоны. Местное римское (лучше сказать — романизованное) население продолжало жить там, но оно было вынуждено терпеть лангобардских воинов и, может быть, их семьи. В то время, однако, Авдоин уклонился от прямого вмешательства в войну в Италии. Но в 552 г. он направил более 5 тысяч воинов на помощь императорскому полководцу Нарсесу на заключительном этапе войны с остготами. Они приняли активное участие в решающей битве с готами. Но после этой битвы лангобарды, активно использовавшие свое участие в войне для грабежа местного населения, уже сами стали опасными, и Нарсес постарался увести их за пределы Италии, что ему полностью удалось. Во время этого своего италийского похода лангобарды познакомились с Италией, где условия жизни были бесконечно комфортнее, чем там, где жили они сами. Оставалась для лангобардов гепидская опасность. В 567 г. уже после смерти Юстиниана лангобардский король Альбоин[169], сын Авдоина и тюрингской принцессы Роделинды, заключив союз с аварами, невзирая на «вечный мир», напал на гепидов. Гепиды были не только разгромлены, но и практически уничтожены. Императорское правительство сыграло в этих событиях немаловажную роль, надеясь уничтожить варваров варварскими руками. Но, уничтожив гепидов и тем самым ликвидировав опасность с их стороны, Альбоин решил не оставаться на прежнем месте.
На это его толкнул ряд обстоятельств. Хотя гепиды были разгромлены и почти уничтожены, они еще оставались потенциальными противниками. Но гораздо более важной представлялась аварская опасность. На рубеже 50-60-х гг. VI в. авары, возможно, теснимые тюрками, сначала подчинили себе племена Северного Причерноморья, а затем двинулись дальше на запад. В 562 г. они оказались уже на нижнем Дунае. Их каган Байан вел с позиции силы переговоры сначала с Юстинианом, а затем с Юстином II. Байан активно и успешно воевал с франками. Под его руководством создавалась новая мощная кочевая держава. В этом отношении авары были подобны гуннам и, может быть, были им родственны[170]. Во всяком случае, авары принадлежали к тому кочевому миру, который в огромной степени определял исторические судьбы «степного коридора», по которому и двигались, сменяя друг друга, орды кочевников с востока на запад. Авары представлялись народам, жившим к северу от имперской границы, да и самой Империи тоже не менее грозными врагами, чем гунны. Их иногда, следуя уже установившейся традиции, и называли гуннами. Авары в это время находились на вершине своего могущества. Они уничтожили остатки Гепидского королевства[171]. Хотя лангобарды и сумели избежать непосредственного столкновения с ними, иметь их близкими соседями казалось им чрезвычайно опасным. Паннония, в которой в это время жили лангобарды, в течение многих десятилетий переходила из рук в руки, и это резко уменьшало ее экономический потенциал. Она могла все меньше удовлетворять нужды лангобардов, а добыча, полученная лангобардами в ходе войны с гепидами, не была столь значительной, чтобы удовлетворить их растущие аппетиты. В этих условиях Италия являлась очень заманчивой целью. Несмотря на разорения, вызванные многолетней войной, она все равно была много богаче, чем Паннония. К тому же ситуация в Италии представлялась удобной для попытки захвата этой страны. В Италии, особенно в северной ее части, разразилась страшная эпидемия[172], ставшая почти неизбежным следствием долгой войны. Она опустошила значительную часть Северной Италии, и заброшены были не только деревни и некоторые города, но и многие крепости, что делало страну почти беззащитной перед лицом нового варварского вторжения. Другие части Италии переживали наводнения. И все это сопровождалось голодом. Не менее важной оказывалась и политическая ситуация. Нарсес, фактически самовластно управлявший от имени императора Италией, вступил в противоречия с некоторой частью италийской знати. Италийские аристократы, недовольные Нарсесом, обратились к новому императору Юстину II с жалобой на жадность и притеснения Нарсеса. Отношения между Нарсесом и Юстином, а особенно его женой Софией, не сложились, и император воспользовался жалобой италийских аристократов и снял Нарсеса с его должностей. Позже возник слух, что смещенный и оскорбленный Нарсес тайно призвал лангобардского короля Альбоина вторгнуться в Италию. В таком виде это предание едва ли правдиво[173]. Однако вполне возможно, что интриги на вершине имперской власти и ее администрации в Италии если и не создали политико-административный вакуум, то, во всяком случае, ослабили власть в стране. Это, естественно, облегчало лангобардам завоевание Италии[174].
170
Вопрос о происхождении и, соответственно, этнической принадлежности аваров спорен. Возможно, что, как и гунны, на пути с Востока авары приняли в свой состав ряд других племен, в результате чего произошло некоторое переформатирование их этнического состава.
172
Ее называли чумой, но так именовали всякую страшную смертельную болезнь, так что точно сказать о характере эпидемии невозможно, да и в данном случае это неважно.
173
Обвинения в сотрудничестве с варварами часто становились «ходячей монетой» в политической борьбе. Достаточно вспомнить о подобных обвинениях, предъявлявшихся Стилихону и Бонифацию.
В данном случае это обвинение представляется тем более необоснованным, что Нарсес, хотя и был лишен своих должностей и даже, как сообщают некоторые хронисты, ранга патриция, более не преследовался. Он спокойно умер в Риме и удостоился торжественных похорон в Константинополе, куда был доставлен его гроб.
174
Существует предположение, что лангобардов могли призвать в Италию выжившие остготы, но основания для такого предположения нет.