Мир, однако, сохранялся недолго. Во время пребывания Германа в Равенне или незадолго до его туда прибытия Тибаттон явно бежал из заключения и поднял в Арморике новое восстание. На этот раз на его подавление двинулся сам Аэций и, может быть, под его командованием Меробауд, который до этого успешно сражался в Испании против тамошних повстанцев, которые тоже именовали себя багаудами. Восстание явно было плохо подготовлено и довольно быстро подавлено. Было лив этих условиях ратифицировано соглашение между Германом и Гоаром, точно неизвестно. Сам Герман в это время умер в Равенне, повстанцы подверглись жестоким репрессиям, Тибаттон был убит, но о действиях аланов уже ничего не известно. Они, видимо, все же предпочли соблюсти достигнутое соглашение независимо от позиции Равенны и поселились в районе Ценаба (совр. Орлеан).
В скором времени вспыхнуло новое восстание багаудов, возглавляемое неким врачом по имени Евдоксий[17]. О фигуре этого Евдоксия мы почти ничего не знаем, кроме того, что он был врачом и обладал довольно искусным умом. По-видимому, его деятельность позволила ему приобрести некоторый престиж среди окружающих. Когда это восстание началось, мы не знаем, известно лишь, что в 448 г. Евдоксий бежал к гуннам, которые к тому времени заняли позицию, враждебную Западной империи и Аэцию[18]. По-видимому, с этим восстанием связана оборона города Туронов (Тура), в которой отличился будущий император Майориан. Это может говорить о довольно широком масштабе восстания. В 448 г. восстание, видимо, было подавлено. Подавление восстаний багаудов становилось частью общего «восстановления Галлии», произведенного Аэцием.
Прошло всего три года, и в 451 г. армориканцы участвовали в битве на Каталаунских полях против гуннов. В отличие от вестготов, которые являлись самостоятельными союзниками римлян, армориканцы выступали в качестве вспомогательных частей (auxiliares) в составе римской армии. Однако названы они вместе с франками, саксами, бургундами и другими племенами, которые не находились под римской властью. Говоря в этой же связи о брионах (олибрионах), историк подчеркивает, что они ранее были римскими воинами, а теперь находились в составе вспомогательных войск. Таким образом, римляне и auxiliares противопоставляются друг другу. Армориканцы наряду с другими племенами Кельтики и Германии названы nationes. Поэтому вполне можно предположить, что к 451 г. армориканцы по отношению к Империи стояли на том же уровне, что «внешние варвары». Их уже явно перестали считать «разбойниками». Отсюда вывод, что они. вероятнее всего, освободились от римской власти. Страх перед грозным вторжением гуннов, о грабежах и убийствах которых они уже знали по своему недавнему опыту, мог склонить их вступить в армию Аэция. С другой стороны, и Аэций перед лицом грозящей опасности должен был забыть свое прежнее отношение к багаудам и признать их достойными воевать с врагами наряду с другими nationes. Вероятно, их стали считать такими же федератами, как и варваров. Если это так, то не исключено и заключение договора (foedus), аналогичного другим подобным договорам, в силу которого армориканцы получали официальное право на самоуправление и неуплату налогов, а они, в свою очередь, официально признавали верховную власть императора и обязанность воевать по его приказу. Впрочем, это — лишь гипотеза, основанная не на фактах, а на логическом рассуждении. Когда же в 80-х гг. того же V в. франкский король Хлодвиг завоевал последние римские владения в Северной Галлии, Арморика практически осталась вне сферы его действий. Последнему римскому правителю этой области Сиагрию она уже совершенно ясно не подчинялась. По-видимому, перед лицом гораздо более грозной опасности западное правительство решило оставить эту беспокойную область, как несколько десятилетий ранее сделало с Британией.
17
Собственно данных о том, что Евдоксий являлся вождем (или одним из вождей) восстания, у нас нет. Если Тибаттон назван среди principes мятежа, то о Еадоксии хронист только говорит, что он был замешан в восстании (in Bagauda… mota delatus). Однако то, что хронист из всех событий этого года, связанных с восстанием, отмечает только бегство Евдоксия. позволяет видеть в нем если не единственного предводителя, то. во всяком случае, одного из руководителей.
18
Выдвигаются предположения, что или Аттила способствовал началу восстания, или. наоборот, Евдоксий. бежав к гуннам, стремился использовать Аттилу для достижения своих целей. Иногда факт бегства Евдоксия приводят как доказательство сотрудничества угнетенных слоев населения Галлии с варварами. Однако ни для каких таких предположений нет никаких оснований.