Когда вторжение лангобардов свело имперскую область на Западе почти к математической точке, возвысился в Аравии страшный враг римского государства. Когда я видел на улицах Мекки юного Мохаммеда, прогуливающегося с вдовой Кадигхой, на которой он женился ради ее денег, то не мог еще предположить, что именно он может сыграть в мире (такую) великую роль, но его внешний вид весьма свидетельствовал в его пользу и демонстрировал его вознесенность над современным положением дел. У него большие черные глаза, правильные черты, выразительный взгляд, честолюбивое и предприимчивое выражение лица. Его походка была легка, лицо кротким, но лицемерным. Он слышал меня на площади говорящим по-еврейски с рабби Абдиахом бен Шалом, которому я рассказал свою историю и который не хотел в нее поверить. Мохаммед приблизился к нам: он хотел уговорить меня, чтобы я научил его еврейскому языку, но для этого у меня не было (достаточно) времени. Рабби взял это на себя, и с этого момента он работает, как было мне сказано, над окончанием тарабарщины Корана, которое привело меня в совершеннейшее изумление, ибо обо мне там нет и речи.
Завоевания мусульман совершались с (удивительной) быстротой. К великому счастью в то время в Европе еще не было газет. Можно было бы умереть от страха, если бы можно было в точности услышать, что происходит в Азии и Африке. Что касается меня, я был опечален трагической судьбой прекрасных провинций Римской империи. Более всего я оплакивал утрату прекрасной библиотеки в Александрии, которая находилась в старом храме Сераписа. Она состояла из пятисот тысяч свитков, которые послужили для того, чтобы в течение шести месяцев отапливать купальни города. Известно, что они по приказу калифа Омара были сожжены, который посчитал, что от них нет никакой пользы, ежели они по содержанию совпадают с Кораном, и вредны, ежели они являются по отношению к нему полной противоположностью. Ему можно было бы возразить, что различие не означает противоположности, но он определил бы (эту мысль) как хитрость, отговорку, хитроумие. Калиф Омар отнюдь не был покровителем наук, и его логика была недостаточно изощренной. Однако следует удивляться приемам (логики) этого араба, если такому как я довелось быть свидетелем тягчайшего библиографического преступления, совершенного императором Львом Исавром.
В Константинополе было восьмиугольное здание, окруженное залами с колоннами, с публичной библиотекой и жильем для тринадцати профессоров наук и изящных искусств, относящихся к этому учреждению. Профессора не верили, что должны учитывать непоколебимые мнения монарха, который решил отомстить им за это поразительным способом. Он приказал разложить ночью вокруг восьмиугольного здания связки сухого хвороста. Затем их подожгли и скоро, следуя этой методе, профессора и книги стали добычей огня[11].
В то время как константинопольские кайзеры забавлялись, или более того, скучали, разъясняя материи, кои принадлежали к их кругу деятельности, всевозможные варварские короли упивались, ходили на охоту, убивали своих придворных и развлекали возлюбленных. Таким был Хильдеберт, король Парижа, который подарил королеве Ультроготе прекрасный сад, где он своими руками ухаживал за розами, прекрасным виноградом и яблонями. Таким был и король Даго-берт, который один раз в течение недели садился перед дворцом на трон из массивного золота и подавал руку для поцелуя проходящим мимо. Если погода была прекрасной, он отправлялся на охоту в Булонский лес или зачастую взбирался на вершину Монмартра фыркать на воробьев. Когда шел дождь, его обычным делом становилось кормление собак или упражнение со своими коннетаблями и сенешалями в «игре на пальцах». Если он чувствовал себя прекрасно, то отправлялся гулять со своими возлюбленными на лугу романской виллы. Если он страдал от подагры, ему доставляли одного за другим шестерых волов с позолоченными рогами, тянущими телеги от города до Лувра, где он построил охотничий замок.
Среди лангобардов были также хорошие короли. В качестве одного из лучших среди них можно представить Лиутпранда, несмотря на его ступни, которые были такими большими, что служили мерой (длины), которая и сегодня определяется как лиутпрандская стопа и является величиной, равной моему самому большому шагу. Заслуги этого принца вовсе не заключались лишь в его ступнях, но у него было благородное и великодушное сердце. Поэтому отмечается, что два его конюха хотели предать его смерти. Он последовал за ними в лес, взял в руку кинжал и потребовал от них сейчас же сделать то, что соответствует их плану. Растроганные великодушием Лиутпранда, они оба упали к его ногам, обратились с мольбой и получили прощение.
11
Хловий, король франков, умер в 511; Теодорих, король остготов, в 526; Боэций был убит в 525; Кассиодор умер в 563; Магомет умер в 632; калиф Омар в 644; Лев Исавр в 741.