Он закончил, так и не сводя взгляда с туманного пространства перед собой. Эрейда, грустно улыбнувшись своим мыслям, ответила Потешнику признанием на признание:
— Я хорошо понимаю, что значит жить бесцельно, не находя себе места в этом огромном мире, не имея собственного предназначения. Моя жизнь представляется мне пустой, лишенной всякого смысла, точно я изгой, о существовании которого никому и ничего неведомо. Знаешь, Потешник, я так завидую тебе и твоим родным, вскоре вы сможете ощутить всю реальность этого мира, ведь любые препятствующие этому границы сотрутся вместе с магией Кинарет. Как бы я хотела испытать это чувство свободы, вдохнуть его полной грудью и, расправив крылья за спиной, наслаждаться полетом, в котором ты сам волен решать, куда отправиться дальше… Моей душе не позволено выбирать, как жить, рабство исключает возможность выбора, определяя мне в судьбу лишь жалкое и беспрекословное подчинение чужой воле.
Маленькая пухлая ручонка легла на плечо девушки в знак сострадания и поддержки. Шмыгнув носом, Потешник постарался вложить в свои слова все дружеское тепло:
— Ты, Эрейда, не такая, как они, все те злобные чародеи, которые сейчас внизу. Ты совсем другая. Был бы я величайшим волшебником, то обязательно б помог тебе избавиться от владетелева мрака. Вот тогда ты получила бы свободу выбора во всем, чего страстно желает твоя душа. Но, увы, я всего лишь забавный коротышка, способный пользоваться магией только для выращивания тыквы и кабачков, и совершенно точно не могу соперничать с колдунством Мрачной бездны.
— Твоего стремления помочь уже много для меня, — ответила Эрейда, пожав плечами. — Прежде никто ничего подобного для меня не делал. Спасибо тебе, Потешник.
— Да было бы за что, — хмыкнул он в ответ и заглянул в печальные синие глаза девушки.
Эрейда улыбнулась собеседнику и решила сменить неприятную тему.
— Скажи, Потешник, неужели в Свободных землях водятся такие диковинные создания? Какой птице принадлежало это перо?
Хохмач тотчас просиял и гордо выгнул грудь. По всему было понятно, что внимание Эрейды к редкому украшению на его шляпе очень порадовало полурослика. Тогда он снял головной убор, желая вновь полюбоваться им и показать во всей красе собеседнице, пока рассказывает историю золотого пера.
— Это было так давно, но я помню как сейчас. Прежде, задолго до нашего побега из замка Ша’Грат, я получил от хозяйки Кинарет одно странное задание. Однажды утром она привела меня в сад, ту его часть, которую она любила больше всего, где росли дикие розы, оплетая своими ветвями изгороди, ярким ковром по нагорьям стелился лен и паслись изабелловые пегасы. Посреди небольшой лужайки она остановилась и произнесла:
— Дорогой дружочек, я хочу, чтобы в этом месте ты посадил самый сильный побег молодого дуба и вырастил из него могучее дерево.
— Хорошо, хозяйка, это обязательно должен быть дуб? Мне кажется, персиковое дерево здесь смотрелось бы гораздо лучше, да и урожай его куда полезней, а с дубов то что взять, они только тень наводят, да желуди по осени разбрасывают. Их разве что свиньям на радость в загоны кидать.
— Не кряхти, дружочек. Чуть только ствол этого дуба будет толще моей руки, мы тотчас выкорчуем его и дело с концом, — продолжала она.
— Вот те раз, хозяйка моя, как же выкорчуем, для чего ж тогда сажали? — изумился я тогда, выражая негодование.
— Выкорчуем, чтобы ты мог сделать из него резной ларь для одной необычайно ценной вещи.
— Что за вещь такая, которая требует такого вредительства природе?
— Это не вредительство, дружочек, а ее дар для защиты очень важного предмета.
— Очень важного предмета? Какого? — в задумчивости переспросил я.
— Какого именно, я не скажу тебе, но эта вещь передана мне самим Творцом. Он сделал меня хранительницей великого дара, и до тех пор, пока не придет час передать его истинному владельцу, мы с тобой будем оберегать эту силу.