И, что самое важное, Видок знал этих людей в лицо. И именно это было важно. Например, вчерашний уголовник Франсуа, совершивший кражу и находившийся в розыске, сегодня мог уже предстать в образе достопочтенного Пьера, втереться в доверие к состоятельной даме и обчистить ее до копейки. Одним словом, похожие дела плодились, по бумагам, лица, совершившие преступления, проходили разные, а на деле это мог быть один и тот же человек. Однако понять это было практически невозможно, системы учета не существовало. Внешность преступников никто не запоминал и не описывал. Никаких вам фотороботов, фотографий, портретов, отпечатков пальцев. Ничего.
Поэтому предложение Видока «всех опознать и сдать» и показалось таким привлекательным.
Кстати, еще до Видока и Сюртэ в Российской империи в XVIII веке был такой Иван Осипов, больше известный как Ванька Каин.
Вор и мошенник.
Судьба одарила его острым умом, проворством, смелостью и смекалкой. Иван Осипов родился в семье крепостных крестьян, был недоволен своим происхождение и не хотел жить, как его родители. Ему нравился праздный образ жизни, пьянки, кутеж; поэтому, обчистив дом барина, он подался в бега. Однако вскоре его поймали и вернули барину. По логике вещей, Ивана Осипова в лучшем случае ждала каторга, в худшем — смерть. Но Ванька знал один секрет своего хозяина (в доме барина убили солдата, состоявшего на Государевой службе) и донес на него, за что и получил такую желанную вольную. После этого он промышлял воровством, грабежами и разбоями. Но когда шайка, в которой он состоял, начала совершать убийства, Каин понял, что рано или поздно их поймают, а этого он категорически не хотел. Именно тогда он придумал следующую схему: он решил заниматься доносами на мелких преступников и покрывать крупных, но не просто так, а за плату. Таким образом, в 1741 году Ванька Каин отправился с повинной в Москву прямиком в Сыскной приказ (в те времена это был главный центральный орган уголовной юстиции, занимавшийся ведением тайных, разбойных и убийственных дел). Он сдал более 100 своих бывших подельников.
Конечно, Ванька Каин преследовал только свои личные интересы. Он организовал огромную коррумпированную сеть и продолжал промышлять грабежами вплоть до своей казни. Но в тот момент он оказал содействие органам сыска, которые не справлялись с преступностью, потому что у них не было действенных выверенных методик и рекомендаций по борьбе с преступностью.
Глава 2
Кто ты, Шерлок Холмс
Да, как бы странно или, может, даже абсурдно это ни звучало сейчас, но в то время процесс расследования больше напоминал не четко организованную познавательную деятельность, основанную на научных положениях и рекомендациях, а, скорее, интуитивный процесс вкупе с действиями конкретного следователя. Именно поэтому талантливых сыщиков тех времен можно:
А — пересчитать по пальцам;
Б — они были на вес золота и их отправляли по всей стране расследовать самые сложные и загадочные (по тем временам) дела;
В — о них слагали легенды и писали книги.
Узнаваемый силуэт Шерлока Холмса с его курительной трубкой и охотничьей шляпой знаком всему миру. Однако гораздо менее известен тот факт, что у Холмса был прототип.
Доктор Джозеф Белл (2 декабря 1837 — 4 октября 1911), шотландский хирург и преподаватель медицины Эдинбургского университета. Человек с клювообразным носом, копной седых волос (появившихся после внезапной смерти жены) и странной резкой походкой (с тех пор, как он заразился дифтерией от одного из своих пациентов) привлекал внимание. Но нет, не своей внешностью, походкой или манерой говорить, а наблюдательностью и дедукцией, которые произвели на молодого Артура Конан Дойла наибольшее впечатление.
При лечении пациентов Белл призывал своих студентов обращать внимание на мельчайшие детали.
«У большинства людей есть голова, две руки, нос, рот и определенное количество зубов. Но именно маленькие различия (мелочи), такие как, например, опущенное веко, отличают человека от ему подобных», — говорил он. — «Используйте свои глаза, используйте свои глаза».
«Я знаю, что вы звоните в колокола по воскресеньям в церкви в Нортумберленде, где-то недалеко от Твида», — как-то сказал Белл одному из лаборантов. «Да, это так, — ответил мужчина, — но откуда вы знаете? Я никогда вам не говорил». Когда сбитый с толку лаборант ушел, Белл обратился к своим студентам: «Вы заметили нортумбрийский акцент в его речи, он слишком мягкий для юга Нортумберленда? Такой акцент есть только у тех, кто проживает рядом с Твидом. А потом его руки. Разве вы не заметили на них мозоли от веревок? Кроме того, сегодня суббота, и когда я спросил его, не может ли он вернуться в понедельник, он сказал, что сегодня вечером ему нужно быть дома. Тогда я догадался, что завтра он должен звонить в колокола. Довольно просто, джентльмены, если вы только понаблюдаете и сложите дважды два».