Снова Венецию спасло ее географическое положение, но на этот раз у нее не было причины поздравлять себя с удачей. Выяснилось, что море, которое до сих пор Венеция считала своим защитником — а две великие империи Европы всего год назад с этим соглашались, — таковым защитником не является. В следующем году сарацины продвинулись еще дальше, и венецианцы бессильны были что-то им противопоставить. Тем временем пираты Наренты, увидев, что не стоит так бояться Венеции, осмелели и стали еще более алчными. Прошел не один десяток лет, прежде чем удалось освободиться от этих двух угроз. Адриатика снова стала безопасной для венецианского и имперского судоходства.
После столь оглушительного фиаско отношения между Венецией и Византией естественным образом сильно испортились. Старые связи все еще существовали, однако становились все более слабыми. Западная империя к тому моменту признала независимость Венеции — политическую и церковную, — и дружеские связи с ней продолжали укрепляться. В 856 году сын и наследник Лотаря, молодой император Людовик II, вместе с императрицей нанес государственный визит в Венецию. Их встретили дож и его сын Джованни, соправитель отца. Встреча состоялась в Брондоло. к югу от Кьоджи. Затем почетных гостей с большой помпой сопроводили на Риальто, где они оставались три дня. За это время император стал крестным отцом маленькой дочери Джованни.
У дожа Пьетро и внутри страны были проблемы. Прошло почти полвека с тех пор, как на островах Риальто возникла венецианская столица. После всего, что было, вряд ли кто надеялся на то, что перемирие в борьбе фракций сохранится надолго. Несмотря на противников на Адриатике, Венеция оставалась ведущей морской державой и денежным мешком христианского Средиземноморья. Торговля расширилась во всех направлениях, и у многих возникло желание завладеть этим рынком. В атмосфере коммерческой безжалостности и ожесточенного соперничества разгорелись междоусобицы. Многие переселенцы привезли с собой в лагуну старые обиды. Большую часть своего двадцативосьмилетнего правления (самого длительного в то время) дожу Пьетро Традонико удавалось удерживать мир в республике. Только после смерти Джованни, совместное правление с которым оказалось успешным, Пьетро обнаружил, что не в силах более сдерживать соперничающие стороны. Возможно, он прибег к репрессиям, что его подданным не понравились. Быть может, выказав предпочтение какой-то одной группе, он тем самым разозлил другую. Какова бы ни была причина, назрел заговор, и 13 сентября 864 года его привели в исполнение. Дело было в канун Воздвиженья животворящего креста. В этот день, по традиции, дож посещал мессу в церкви Сан Дзаккария. Когда старик, служивший более 50 лет государству (ему было под восемьдесят), выходил из церкви после вечерни, на него набросилась вооруженная группа и забила на площади до смерти. Последовавшая за этим драка между его сподвижниками и нападавшими привела к мятежу. Из документов видим, что монахини из монастыря, принадлежавшего церкви, не решались выйти и вынести тело. Только в полночь мертвого дожа убрали с площади и достойно похоронили.
Тем временем слуги убитого поспешили ко дворцу и забаррикадировались там. В городе тем временем разгорелись уличные бои. Люди просидели во дворце несколько дней, пока не услышали, что толпа убила пятерых главных заговорщиков. Только тогда вернулся мир. Дожем выбрали некоего Орсо, аристократа, главное достоинство которого состояло в том, что он не принимал участия в заговоре.
По традиции, не подтвержденной никакими историческими источниками, считается, что новый дож был из семьи Партечипацио. Трое из четверых его предшественников носили это имя, а четвертый. Пьетро Традонико, был родственником со стороны жены. Если верить традиции, то можно заметить, что новое назначение явилось дальнейшим шагом в сторону наследственного права. Но Орсо — Партечипацио он был или нет — не дал продлиться старому порядку. Сразу после избрания он затеял радикальную программу реформ, и первой его целью стали собственные полномочия.
С самого начала теоретически Венеция считалась демократической страной. И дело было не только в выборности дожей, но и в том, что при доже было два трибуна, в задачи которых входило не позволять ему нарушать закон. Кроме того, существовало такое понятие, как аренго — общее собрание всех граждан, где принимали важнейшие решения, от которых зависела безопасность государства. Но демократия — нестабильный политический институт. Для работы ему требуется постоянная поддержка. Трибуны в Венеции с годами утрачивали свое значение, собрания не созывались, решение общественных дел стало прерогативой маленьких групп в окружении дожа. Орсо инициировал создание системы выборных гиудичи, или судей — высших государственных чиновников, частично министров, частично членов городского магистрата. Сформировав из них ядро, из которого в будущем выросла курия, он создал эффективный инструмент ограничения злоупотреблений высшей государственной власти. В то же время изменения в структуре местного самоуправления сделали остальные острова более зависимыми от центральной администрации.
Реорганизовав правительственную машину. Орсо обратил внимание на дела церкви. Здесь, по контрасту, он применил политику децентрализации. Несколько старых епископских епархий в самой лагуне и вокруг нее прекратили существование, а некоторые вернулись в города, из которых их вытеснили варварские нашествия. Остались лишь Градо, Альтино и Оливоло, к которым была добавлена новая епархия — Эквила. В результате многие прилежащие территории попали под влияние патриарха Аквилеи или других, таких же непопулярных священнослужителей из Западной империи. Чтобы противодействовать этой тенденции, в Каорле, Маламокко, Читтанове и Торчелло, который до этого бывал лишь иногда резиденцией епископа Альтино, были созданы собственные епархии. Ни новые, ни старые епископы ни в коей мере не подчинялись светской власти республики, но сама их независимость способствовала лояльности. Позже мы увидим, что через несколько лет все вновь назначенные епископы поддержат дожа во время одного из традиционных диспутов с патриархом Градо и трижды за год откажут самому папе, призывающему их в римский синод.
Еще один спор, на этот раз с патриархом Аквилеи, принес еще большее удовлетворение. Этому нечестному примасу каким-то образом удалось добиться временной власти над большой частью герцогства Фриули, в котором он, возможно, в пику новым епископствам, затеял собственную вооруженную кампанию против венецианских купцов. Ответом Орсо стала экономическая блокада. Устья всех рек, проходивших через территорию Аквилеи, были перекрыты, и все поступления в город и из города остановлены. Патриарх был поставлен на колени, и следует отметить, что по условиям последующего договора венецианские купцы, торгующие с Аквилеей, продолжали платить пошлину, в то время как собственные торговые представители Орсо от таких пошлин освобождалась. Государству отдавалось предпочтение, но и частные интересы ни в коем случае не бывали забыты.
Конституционные реформы Орсо, имевшие большие последствия, не затронули проблему наследования. Как и большинство предшественников, он взял в соправители сына и трудился с ним до самой своей смерти, последовавшей в 881 году. Сын, Джованни, унаследовал трон в спокойной обстановке. Однако Джованни и сам был уже не молод, и здоровье его оставляло желать лучшего. После нескольких лет безуспешной борьбы с болезнью он вынужден был признать себя неспособным справляться со своими обязанностями. Подданные согласились с его решением.
Однако они не хотели его отречения, поскольку искренно его любили, а потому дали ему в соправители сорокапятилетнего Пьетро Кандиано.
Увы, всего через пять месяцев, 18 сентября 887 года, Пьетро был убит. На тот момент он возглавлял экспедицию против далматских пиратов. Это был первый дож, погибший в сражении за республику. Старый Джованни с большой неохотой снова взял управление в свои руки, пока не нашли преемника. На этот раз выбор народа пал на Пьетро Трибуно, внучатого племянника дожа Традонико, чье убийство за четверть века до этого вызвало беспорядки в городе.