Глава 4
АВАНТЮРИСТ И СВЯТОЙ
(900–991)
…государю, желающему сохранить свою власть, нужно научиться быть недобрым и пользоваться этим умением в случае необходимости.[25]
Радуясь победе над венграми, сильная и исполненная гордости, защищенная быстро растущими фортификациями Венеция уверенно вошла в X век. Ее враги были посрамлены, две империи восхищены и благодарны, дела в торговле шли как никогда хорошо. Пьетро Трибуно мудро правил страной вплоть до своей смерти в 912 году. Его похоронили в церкви Сан Дзаккария. Преемник, Орсо Партечипацио, проводил следующие двадцать лет ту же мирную политику и с тем же успехом, после чего в 932 году добровольно ушел в отставку и удалился в монастырь. Затем в течение сорока четырех лет Венецией управляло семейство Кандиано.
Первый дож Кандиано уже ненадолго появлялся на страницах этой книги. Он погиб в сражении с пиратами в 887 году. Наследовал ему сын, а затем, после короткого перерыва, — внук и правнук. Всех четверых звали Пьетро. Все, похоже, отличались большей энергичностью, чем их сограждане, большей агрессивностью, большей уверенностью. Все были заносчивы и своевольны. Один оказался национальным бедствием, но скучать венецианцам не пришлось ни с кем из них. Второй, едва став дожем, начал экономическую блокаду Истрии. Короткое время спустя, после пустякового дипломатического инцидента, сжег дотла соседа Венеции и потенциального соперника Комаччо. Третий дважды участвовал в экспедициях против пиратов Наренты, убивших его деда, и разбил их наголову. А теперь перейдем к четвертому дожу. Поскольку о невероятной карьере Пьетро Кандиано IV нельзя рассказать в двух словах, ее следует описать подробно.
Его отец, должно быть, до конца жизни жалел о решении через четыре года после собственного вступления в должность взять себе в соправители молодого Пьетро. С самого начала сын показал себя бунтовщиком. То ли, как предполагают некоторые, он был неисправимым развратником, то ли — что представляется более вероятным — расхождение их было по политическим вопросам, так и не выяснено. Известно лишь, что отношения между отцом, сыном и соответственно их сторонниками быстро ухудшились, так что дошло даже до открытых столкновений на улицах города. Молодого человека наконец схватили, и он едва не распрощался с жизнью. Только благодаря вмешательству отца судьи заменили смертный приговор изгнанием. Он стал солдатом удачи, выступив под знаменами Беренгара, маркграфа Ивреи, ставшего в 950 году королем Италии, В ссылке, однако, обида Пьетро только возрастала, и через несколько лет мы видим его во главе корсаров, заблокировавших устье реки По. В результате не менее семи республиканских галер не смогли добраться до места назначения.
Венецианцы больше других народов несколько столетий страдали от пиратов. Неудивительно, что они их так ненавидели. Старый дож терпел позор от сына, как только мог, однако в 959 году в городе разразилась эпидемия чумы. Это его окончательно сломило, и он вскоре умер. И тут произошла удивительная вещь. На городском собрании люди избрали дожем молодого Пьетро.
Если причины ссылки определить нам трудно, то уж тот крутой поворот — тем более. Самый вероятный ответ прост: Пьетро был молод, целеустремлен и. как мы можем заключить, не лишен обаяния. Прирожденный лидер, и к тому же Кандиано. Наконец, было и практическое соображение — венецианцев всегда отличала практичность, — как показал опыт, Пьетро мог стать для них нестерпимой занозой, так уж лучше привлечь его на свою сторону. Во всяком случае, выбор был сделан, и 300 кораблей отправились в Равенну за новым дожем.
Это был черный день для Венеции. Хотя у Пьетро Кандиано уже не было отца, которому он мог противостоять, вскоре он показал себя противником всех принципов, которым был верен его покойный родитель, старым, аскетическим республиканским ценностям, на которых стояло государство и благодаря которым возвысилась страна. Народ ожидал от своих руководителей высоких стандартов поведения и презрения к демонстрации личного богатства. Пьетро жил при королевских дворах Европы, привык к роскоши, его не устраивала экономия прежних дожей. Он не умел хитро обходить запреты. Аппетиты его тем временем возрастали, и он шел напролом. В Венеции такой человек не мог продержаться долго.