Григорий Нисский изложил свои идеи более глубоко и систематично. Но их популярности среди монахов чрезвычайно способствовал авторитет Дионисия. Рано переведенные на латынь, труды Дионисия были переведены заново в IX в. ирландским монахом Скотом Эриугеной; этот перевод и стал известен на Западе. На Востоке мысли Псевдо-Дионисия были восприняты и углублены Максимом Исповедником, "наиболее выдающимся универсалистом VII века и, пожалуй, последним оригинальным мыслителем среди богословов византийской церкви".[144] К произведениям Дионисия св. Максим написал, в форме схолий, комментарий, который также был переведен Эриугеной. По сути дела, весь этот корпус текстов (оригинал и комментарии Максима Исповедника) и есть учение Псевдо-Дионисия, оказавшее влияние на мысль многих западных мистиков и богословов, от Бернарда Клервосского и Фомы Аквинского до Николая Кузанского.[145]
§ 258. Почитание икон и иконоборчество
Тяжелейший кризис, развязанный иконоборчеством (VIII–IX вв.), имел много причин: политических, социальных и богословских. Соблюдая заповедь Декалога, христиане первых двух веков не делали священных изображений. Однако в Восточной империи этот запрет был забыт уже в III в., когда религиозная иконография (персонажи или сцены из Священного Писания) появляется на кладбищах и в местах, где собирались верующие. По размаху это нововведение вполне можно сравнить с культом мощей. В IV и V вв. изображения множатся, а их почитание определяется со всей отчетливостью. В эти же два столетия формируются аргументы за и против икон. Иконофилы настаивали на педагогической функции — особенно для неграмотных — и освящающем свойстве образов. К концу VI и на протяжении VII вв. образа становятся объектом почитания и культа как в церквях, так и в домашнем обиходе.[146] Перед иконами молились, простирались ниц; их лобызали, а во время процессий несли на руках. В этот период растет число чудотворных икон — источников сверхъестественной силы, — оберегающих города, дворцы, войска.[147]
Как отмечает Эрнст Кицингер, вера в надприродную силу икон, подразумевающая некую связь между образом и тем, кто на нем представлен, является наиболее важной чертой почитания икон в VI–VII вв. Икона есть "вместилище, орган самого Божества".[148]
Почитание икон было официально запрещено императором Львом III в 726 г. и предано анафеме в 754 г. на иконоборческом соборе в Константинополе. Главный богословский аргумент формулировался так: поклонение иконам косвенно предполагает идолопоклонство. Второй иконоборческий собор (815 г.) отверг почитание икон во имя Христово. Ибо невозможно, говорили иконоборцы, изображать Христа, не подразумевая, что с тем вместе изображается и его Божественная природа (а это святотатство), либо, разделяя две Его неделимые природы ради того, чтобы изобразить лишь человеческую (а это ересь).[149] Напротив, евхаристия — истинный «образ» Христа, потому что она исполнена Святым Духом и содержит в себе, в отличие от иконы, материальную и духовную стороны.[150]
Что касается иконофильского богословия защитников святых икон, то наиболее систематично оно было разработано Иоанном Дамаскиным (675–749) и Феодором Студитом (759–826). Опираясь на труды Псевдо-Дионисия, оба автора подчеркивали тесную взаимосвязь духовного и материального. "Как можете вы, будучи плотью, — пишет Иоанн Дамаскин, — поклоняться вещам невидимым?" Чрезмерный «спиритуализм» иконоборцев ставит их в один ряд с древними гностиками, утверждавшими, что тело Христа не физическое, а небесное.[151] Вследствие воплощения Бог стал видимым, упразднив, таким образом, запрет Ветхого Завета изображать божественное. И тот, кто отрицает, что Христос может быть изображен на иконе, отрицает тем самым реальность воплощения. Тем не менее, и Иоанн, и Феодор уточняют, что образ не равен первообразу по сущности. Образ есть сходство, которое, являясь отражением первообраза, заключает в себе отличие от него. Следовательно, иконоборцы были повинны в богохульстве, рассматривая евхаристию как образ; ибо, будучи идентична Христу по сути, евхаристия и есть Христос, а не Его образ.[152]
Об иконах святых Иоанн Дамаскин пишет: "Пока святые жили, они были исполнены Духа Святого, и после смерти Благодать никогда не удаляется ни от их душ, ни от могил, ни от священных их изображений".[153] Безусловно, иконам не следует поклоняться, как Богу. Но они принадлежат к разряду вещей, освященных присутствием Христа, таких, как, например, Назарет, Голгофа, древо Креста. Эти места и предметы стали вместилищами и сосудами "божественной энергии", ибо посредством их Бог совершает спасение людей. В наше время иконы заняли место чудес и других деяний Христа, которые, по счастью, видели и которыми восхищались Его ученики.[154]
Подытожим. Как мощи способствовали сообщению между небом и землей, так и на иконах оживало то чудесное illud tempus, когда среди людей жили Христос, Пресвятая Дева и апостолы. Иконы — если и не обладают той же силой, что и мощи, — доступнее для верующих: их можно найти и в самых скромных храмах и часовнях, и в частных домах. Кроме того, их созерцание приобщало к целому миру символов. Иконы, таким образом, могли дать углубленное религиозное образование тем, кто не знал грамоте (что они фактически и делали для всех слоев сельского населения Восточной Европы).[155]
Иконоборчество стало следствием политических и социальных причин. Другой подоплеки у него не было. Иконоборцы не знали или не хотели признавать символическую функцию священных образов; многие защитники икон, со своей стороны, использовали их культ либо для своей выгоды, либо для возвышения престижа, укрепления власти и обогащения тех или иных церковных институтов.
Глава XXXIII
МАГОМЕТ И РАСЦВЕТ ИСЛАМА
§ 259. Аллах, арабский deus otiosus
Из всех основателей мировых религий Магомет[156] — единственный, чья биография, в общих чертах, известна.[157] Между тем, это отнюдь не означает, что так же хорошо известна его «внутренняя», сокровенная биография. Однако огромную ценность представляют имеющиеся у нас исторические данные о его жизни и религиозном опыте, подготовившем и определившем его пророческое призвание, а также сведения об арабской цивилизации его времени и социо-политических структурах Мекки. Эти сведения не объясняют ни личность Магомета, ни успех его проповеди, но позволяют лучше оценить творческую сторону его Послания. Важно располагать богатой исторической документацией хотя бы об одном из основателей мировых религий — тогда еще полнее будет явлена вся мощь религиозного гения. Иначе говоря, только тогда станет понятно, в какой мере религиозный гений может использовать исторические обстоятельства для торжества своей миссии и, в конечном счете, для того, чтобы круто изменить сам ход истории.
Магомет, родившийся в Мекке предположительно между 567 и 572 гг., принадлежал к могущественному племени курейшитов. В шестилетнем возрасте, оставшись сиротой, он сначала воспитывался дедом, а затем дядей с материнской стороны Абу Талибом.[158] По достижении двадцати пяти лет он пошел в услужение к богатой вдове по имени Хадиджа и совершил несколько караванных путешествий в Сирию. Вскоре, приблизительно в 595 г., несмотря на разницу в возрасте (Хадидже тогда было 40 лет), он женился на своей хозяйке. Брак оказался счастливым; Магомет, после смерти Хадиджи имевший еще девять жен, при ее жизни других женщин в жены не брал. У них было семеро детей; три сына, умершие в младенчестве, и четыре дочери (самая младшая, Фатима, впоследствии выйдет замуж за Али, двоюродного брата Магомета). Заслуживает внимания роль Хадиджи в жизни пророка: именно ее поддержка помогала ему осмыслить свое религиозное призвание.
144
145
147
Среди наиболее известных— икона Христа из города Эдессы, которая, считалось, может отразить атаку персидской армии, и образ Христа над бронзовым портиком императорского дворца, разрушение которого в 727 г. ознаменует начало иконоборчества.
148
149
См.:
154
Текстологический анализ см.:
155
Интересно, что Карл Великий противился распространению культа икон в своей империи, опасаясь того, что недавние язычники будут поклоняться им, как идолам.
156
Имя пророка «Магомет», принятое в русской литературной традиции, восходит к французскому наименованию основателя ислама. В современной русскоязычной литературе по исламу приняты наименования «Мохаммед» или «Мухаммад».
157
Основным источником служит Коран (по-арабски:
158
Рождение и детство Пророка вполне соответствуют мифологическому сценарию жизни, типичному для Спасителей. Будучи беременной, мать его услышала голос, возвещающий о том, что сын ее будет владыкой и пророком своего народа. В момент его рождения весь мир озарился ослепительным светом (ср. рождение Заратустры, Махавиры, Будды; §§ 101, 147, 152). Магомет родился чистый, как агнец, обрезанный и с уже перерезанной пуповиной. Явившись на свет Божий, он взял в руку горстку земли и взглянул на небо. Некий иудей из Медины проведал, что в мир пришел Параклет, и сообщил об этом своим единоверцам. Когда Магомету исполнилось четыре года, два ангела уложили его на землю, вскрыли грудь, взяли из его сердца каплю черной крови и омыли его внутренности талым снегом, принесенным в золотой чаше (ср.: Коран, сура 94:1 и сл. «Разве мы не раскрыли тебе твою грудь?..» и т. д. Этот ритуал типичен для шаманских инициаций). В двенадцать лет Магомет сопровождал Абу Талиба в караванных путешествиях в Сирию. В Босре один монах-христианин обнаружил на плече у Магомета таинственные знаки, указывающие на его пророческое призвание. См. источники, приведенные в: