Целям укрепления королевской власти служила и правовая система. В 654 г. Реккесвинт выпустил «Судебную книгу» (Liber iudiciorum), в которую наряду с 324 законами прежних королей вошло 99 законов Хиндасвинта и 87 Реккесвинта. Это произведение, скорее всего, не должно было покрывать все поле правовой жизни, а служить чем-то вроде справочника для повседневной деятельности судей. Королевский эдикт об обнародовании «Судебной книги» запрещал использовать на суде другие юридические сборники. Тем самым было юридически утверждено равноправие римлян и вестготов, фактически существовавшее с давних пор (F. S. Lear, The Public Law of the Visigothic Code, Speculum 26, 1951, S. 1-23. О влиянии Кодекса Юстиниана на вестготские законы см. A. Larraona, A. Tabera, El derecho Justinianeo en Espana, Atti del Congresso internazionale di diritto Romano, Bd. 2, publ. Pavia 1935, S. 85-182). Благодаря применению территориального, общего для всех жителей права вестготское государство обогнало в юридической сфере все остальные германские королевства. Создание единого государственного права, должно быть, во многом способствовало укреплению гражданского единства. Уравнение римлян и готов и их слияние в единую нацию по территориальному – а не племенному – принципу получило с этой стороны важный импульс к дальнейшей эволюции. В результате вестготская держава обрела высокую степень «государственности», которой не смогли достичь другие германские государственные образования. Из бродячего племени, «государства личных союзов» получилось «территориальное государство» (Т. Майер).
Возникновение трансперсональной идеи государственности препятствовало разделению вестготского королевства, в то время как другие германские державы, такие как государства франков, бургундов и тюрингов, неоднократно разделялись между королевскими сыновьями. Там преобладали патримональные представления, которые мы сегодня отнесли бы к сфере частного права. Если Лиува I назначил соправителем Леовигильда, а Леовигильд разделил власть со своими двумя сыновьями, то они действовали по примеру римских императоров, как явствует из описания событий Иоанном Бикларским. В обоих этих случаях никто не собирался действительно разделять государство. И наоборот, к разделу страны стремился, похоже, узурпатор Павел, о чем свидетельствует его письмо к Вамбе, дошедшее до нас в трудах Юлиана. В качестве герцога Септимании Павел, возможно, был хорошо знаком с франкскими представлениями о делимости королевства.
Конечно, продолжало существовать и германское обычное право. Еще незадолго до падения вестготской державы одна новелла Эгики санкционировала применение происходящего из германского права Божьего суда в виде испытания водой (LV 6, 1, 3). Нам не вполне ясно, как следует представлять себе сосуществование официального государственного права, испытавшего сильнейшее римское влияние, и обычного права в судебной практике.
При Эрвиге появилась новая редакция вестготского права. То, что король считал эту задачу первоочередной и насущно необходимой, видно из того, что новая редакция было обнародована спустя всего лишь несколько месяцев после его восшествия на престол, состоявшегося 14 октября 681 г. Комиссия просмотрела все старые законы и внесла в некоторые из них изменения, причем эти изменения были направлены прежде всего на прояснение темных или непонятных мест (Zeumer, S. 496). Если его предшественники провозглашали свои законы перед собранием светских сановников, то со времен Эрвига в законодательном процессе напрямую стали участвовать государственные соборы. Каноны Толедских соборов имели действие государственных законов, уже не требуя, как раньше, особого законодательного акта со стороны короля. Язык вестготских законов выдает прогрессирующий упадок юридической науки. Вместо точных формулировок появляются запутанные синтаксические конструкции, заимствованные из церковной области этические наставления заглушают юридическое ядро. Стилистическое сходство многих законов с соборными постановлениями указывает на то, что в их формулировании участвовали духовные лица, но не юристы.