Рассказывая о заключении Дарданского мира, историк так передает пункт о восстановлении status quo ante в Малой Азии: Μιθριδάτης μέν Ῥωμαῖοις ἐκχωρεῖν τῆς Ἀσίας, καὶ Βιθυνῶν (sic! - О. Г.) δέ καὶ Καππαδοκίας ἄρχειν τοὺς ἐκ γένους βασιλέας (Memn., F. 25, 2). Употребление здесь этнонима Βιθυνοί вместо названия страны (как это сделано Мемноном в отношении Каппадокии) весьма симптоматично. Уместно провести анализ использования гераклейским историком этого этнонима применительно к различным ситуациям.
В большинстве случаев Мемнон упоминает о вифинцах в связи с их царями и правителями (F. 6, 3; 9, 3; 14, 1; 19, 1), дважды говорит о τὴν Βιθυνῶν ἀρχήν (F. 12, 3; 6) и, наконец, употребляет термин Βιθυνοί в узком значении просто для обозначения народности (F. 9, 2; 19, 3; 22, 6; 34, 1). Однако в некоторых контекстах словоупотребление Мемнона заставляет понимать данный этноним "в политическом смысле", о котором говорил Эд. Мейер[145] и который может быть отчасти сопоставлен по значению с его употреблением в формуле Βασιλεύς Βιθυνῶν в надписи Зиэла и, быть может, Никомеда IV[146].
Так, во фрагменте 9, 5 выступивший против Никомеда I его младший брат назван Зипойт "Вифин". Вряд ли это случайно: в условиях резкой смены Никомедом политического курса страны и установления им союза с греками именно Зипойт олицетворял собой традиционные консервативные устои вифинского общества, благодаря чему за ним и пошла значительная часть населения страны. Понятно, что после убийства Зипойта Никомеду пришлось направить первый удар галатов именно κατὰ Βιθυνῶν (Memn., F. 11, 5) - против вышедших из под его контроля вифинцев, не признававших его царем и, возможно, противопоставивших его власти какие-то архаичные племенные институты. Наконец, как указывалось выше, приблизительно такое же значение этнонима Х. Хабихт видит и в событиях 255 г., в начале войны Зиэла против детей Этазеты (Memn., F. 14, 2)[147]. Анализируемый здесь фрагмент 25, 2, как кажется, тоже следует трактовать в подобном ключе.
Таким образом, имеются основания предположить, что в критические моменты истории Вифинии своего рода коллективные полномочия власти переходили к представителям высших слоев общества, именуемых в источниках просто Βιθυνοί. Для Малой Азии первой половины I в. эта ситуация не была новой: выше уже говорилось о предоставлении римлянами "свободы" каппадокийцам и пафлагонцам, причем Страбон особо подчеркивает, что у римлян был заключен договор не только с каппадокийскими царями, но и с народом еще со времени победы в войне с Антиохом III (XII, 2, 11). Практика показала, что в этих случаях дело все равно заканчивалось, как правило, выбором царя, который был наиболее угоден державе, даровавшей "свободу". Все это могло побудить Митридата воздержаться от окончательной интеграции Вифинии в свою ἀρχή в надежде увидеть на престоле Вифинского царства своего ставленника, быть может, даже более управляемого и полезного, нежели неудачливый Сократ Хрест.
Тяготы войны и оккупации самым плачевным образом сказались на положении Вифинии. Понтийский царь овладел казной вифинских монархов (Just., XXXVIII, 3, 1). Будучи подчинены Митридату, многие вифинцы были вынуждены вступить в его войско, переправившееся в Европу (App., Mithr., 41)[148]. Тяжелые людские потери, неизбежные грабежи и разрушения истощили силы царства[149]. Пагубно отразилось на ситуации в стране и то, что на ее территории разгорелась борьба между римскими полководцами Флакком и Фимбрией, соперничавшими за право верховного командования в войне против понтийцев (App., Mithr., 51; Memn., F. 24; Strabo, XIII, 1, 27). В ходе ее была разграблена Никомедия (Diod., ХХХVІІІ-ХХХІХ, 8, 2-4).
Когда в ходе войны наступил перелом и Митридат стал стремиться к заключению мира с римлянами, возвращение Никомеда и Ариобарзана в свои царства было одним из основных условий, предъявляемых Суллой понтийскому царю (Plut., Sull., 22). На переговорах Суллы с Митридатом в конце 85 г. Никомед присутствовал лично (24). По условиям Дарданского мира вифинский и каппадокийский монархи при содействии Г. Скрибония Куриона были возвращены на свои престолы (Plut., Sull., 24; Memn., F. 25, App., Mithr., 60; Gran. Lie., XXXV, 28, 6; Flor., I, 40, 12; (IG 6855d).
События Первой Митридатовой войны позволяют уточнить также и внутриполитическую ситуацию в Пафлагонии. Упоминание Евтропия об изгнании Митридатом царя Пилемена, друга римского народа (Eutrop., V, 5, 1) имеет особый вес, будучи подкреплено сообщением Орозия: pulsus ex ea (Paphlagonia. - О. Г.) Pylaemene et Nicomede regibus (VI, 2, 2). Данная информация может свидетельствовать не только о конкретных стратегических деталях кампании (т. е. о поражении Никомеда в долине Амния и его последующем бегстве через Пафлагонию), но и о том, что в этих событиях Никомед Филопатор и его сводный брат выступали соединенными силами[150]. В дальнейшем в Пафлагонии находился один из очагов сопротивления Митридату (App., Mithr., 21), и Дж. Хайнд полагает, что его мог возглавить сам Пилемен[151]. Не исключено, что вифинский Пилемен погиб в ходе войны[152]: после ее окончания легат Суллы Курион передал Пафлагонию Никомеду (Nicomedi regnum Bithyniae restituit Curio eique adiecit Paphlagoniam) (Gran. Lie., XXXV, 28, 6-7). Одни исследователи полагают, что Пафлагония действительно перешла к Вифинии[153], другие затрудняются в интерпретации этого сообщения[154]; между тем передача Пафлагонии Никомеду выглядит вполне логичной, если предположить, что к этому моменту его брата, пафлагонского царя, уже не было в живых. Не удивительно, что после этого Никомед вернул Пафлагонию детям Пилемена - своим племянникам Пилемену-младшему и Атталу: видимо, он по достоинству оценил вклад их отца в борьбу с понтийским царем. Их изгнал из страны Митридат в 74 г. (Suid., s. v. Πομπήϊος), а в 65/64 г. они были возвращены на царство Помпеем (Strabo, XII, 3, 1; Dio. Cass., XLVIII, 33, 5; Eutrop., VI, 14, 1; Suid., s. v. Πομπήϊος)[155]. Таким образом, при всех бурных перипетиях истории Малой Азии эпохи Митридатовых войн Пафлагония оставалась в сфере влияния Вифинии, а представители боковой ветви вифинской династии занимали пафлагонский престол даже после того, как с политической карты древнего мира исчезла не только независимая Вифиния, но и держава Митридата[156]. Этот факт следует признать одним из немногочисленных внешнеполитических успехов последнего вифинского царя, не сыгравшим, впрочем, особо важной роли в его противоборстве с Евпатором и имевшим скорее символическое значение.
146
Cp. также c употреблением этого этнонима в надписи о войне между Каллатисом и Истрией (см. гл.III, § 1).
148
М. Льюис видит в этом факте доказательство эффективности митридатовской пропаганды среди населения Вифинии (Lewis M. A History of Bithynia… P. 22).
150
Видимо, Пилемен не просто «гарантировал Никомеду свободу действий в Пафлагонии (Strobel K. Mithridates VI von Pontos. S. 178), но и оказал ему действенную поддержку, на что и указывает Орозий.
152
К. Штробель предполагает, что он, вероятно, не дожил до начала Третьей Митридатовой войны (Strobel K. Mithridates VI von Pontos. P. 175).
155
Их права, судя по всему, считались вполне законными: Страбон именует их «потомками Пилемена», а Суда говорит о возвращении Аттала и Пилемена «в отеческую державу».
156
Смыков Е. В. Рим и Митридат Евпатор. С. 57. Любопытно, что сенат фактически отменил свое прежнее решение, предусматривавшее устранение вифинского контроля над Пафлагонией.