Прежде всего, следует обратиться к установлению личности человека, являвшегося сыном Нисы и, кажется, выдававшего себя за наследника Никомеда Филопатора. Такая попытка была предпринята еще Т. Рейнаком, и его выводы сохраняют свое значение до сих пор, поскольку в дальнейшем ученые почти не обращались к этому вопросу[202].
Французский исследователь смело отождествил упомянутого сына Нисы с Ликомедом, назначенным Цезарем в 47 г. жрецом храмового комплекса Команы Понтийской[203]. о нем говорится в нескольких источниках (App., Mithr., 121; Strabo, XII, 3, 35; Bell. Alex., LXVI, 3; Cass. Dio., LXI, 2, 2). В пользу такого предположения свидетельствуют, во-первых, сходство имени "Ликомед" с династическим именем вифинских царей и, во-вторых, интереснейшая характеристика, которую дает Ликомеду автор "Александрийской войны": "Этот сан (верховного жреца Команы. - О. Г.) Цезарь присудил знатнейшему вифинцу из кападокийского царского рода[204], Ликомеду" (homini nobilissimi Lycomedi Bithyno... qui regio Cappadocum genere ortus).
Ликомед действительно принадлежал по материнской линии к Ариаратидам, будучи сыном Нисы, но в происхождении от вифинских царей ему в данном пассаже отказано: он - всего лишь "знатнейший вифинец". Видимо, его отцом был кто-то из представителей высших кругов вифинского общества, но отнюдь не сам царь. Этому предположению не противоречат и приведенные выше фрагменты Саллюстия, в которых ничего прямо не говорится о его происхождении от Никомеда IV; более того, приведенный выше отрывок из письма Митридата возможно трактовать в том смысле, что сын Нисы мог рассчитывать на престол лишь потому, что царицей была провозглашена его мать. Таким образом, имеются веские основания предполагать, что сын Нисы Ликомед действительно не мог считаться законным наследником вифинского престола[205], о чем представители вифинцев со всей определенностью и заявили в сенате. Тем не менее имелись основания считать Ликомеда "побочным" представителем вифинского царского дома, что обеспечивало довольно высокий властный статус (как правителя Команы) как ему лично, так и правительнице Киоса - Прусиады-Приморской Ородалтис, которую с большой степенью вероятности можно считать родившейся в его браке с дочерью Митридата Евпатора Орсобарис[206].
Если Ликомед действительно не являлся законным сыном Никомеда Филопатора, то это делает практически невозможным предположение о выпуске им последних вифинских царских тeтрадрахм[207]. Скорее всего, они в течение некоторого времени продолжали чеканиться на прежних монетных дворах Вифинии[208], чему способствовала воцарившаяся в стране атмосфера политического хаоса[209]. Наряду с отсутствием законных прав на престол у сына Нисы на решении Никомеда завещать царство Риму могла сказаться уверенность вифинского монарха в том, что после его смерти страна все равно была бы оккупирована Митридатом, чего можно было бы избежать только при помощи рмлян[210].
Однако Ликомед мог (быть может, даже сам того не желая!) сыграть определенную роль в событиях, связанных с началом Третьей Митридатовой войны. Хотя в источниках (прежде всего, в изложенном Саллюстием письме Митридата Аршаку) об этом ничего не говорится, вполне логично было бы ожидать, что понтийский владыка вторгся в Вифинию под предлогом обеспечения "законных прав" сына Нисы[211], тем более что он уже часто и успешно прибегал к подобного рода акциям и в Каппадокии, и в самой Вифинии[212]. Именно по приказу Митридата во время начального периода оккупации страны и могли быть выпущены последние вифинские тетрадрахмы якобы от лица "легитимного" наследника престола, тем более что у понтийского владыки уже имелся опыт изаимодействия с вифинскими монетариями. Часть тетрадрахм самого Митридата, датированных 224 г., проштампованы штемпелем с монограммой 
, сходным с одним из двух штемпелей последних вифинских тетрадрахм 
. Второй из этих штемпелей, 
, находит некоторое соответствие в монограмме 
митридатовских тетрадрахм, чеканенных в период с октября 91 г. по сентябрь 90 г., когда в Вифинии у власти пребывал Сократ Хрест[213]. Разумеется, эти аналогии довольно относительны, но они позволяют предположить факт понтийского контроля над монетным делом Вифинии в 73 г. (тем более что сходства с более ранними собственно вифинскими штемпелями у монограмм этого года, особенно второй, практически не прослеживается). Таким путем Евпатор вновь мог выдавать себя за поборника справедливости и обвинять римлян в том, что завещание Никомеда было использовани ими своекорыстно или даже просто подделано подобно завещанию Аттала III Пергамского (Sallust., Hist., IV, 69, 8)[214].
202
См. также эссе Р. Сайма (Symc R. Anatolica. P. 166 — 174), где высказаны сходные соображения, сочетающиеся, к сожалению, с существенными неточностями. Более подробно см.: Габелко О. Л. к династической истории… С. 218.
203
Reinach Th. Essai sur la numismatique… P. 359—362. Выводы историка нуждаются в некоторой корректировке, поскольку во время написания этой работе еще не было известно о существовании Никомеда III.
204
Под каппадокийским царским родом здесь разумеются именно Ариаратиды, поскольку дальше говорится о «несчастье его (Ликомеда. — О. Г.) предков и перемене династии».
205
Magie D. Roman Rule… Vol. I. P. 320; Sherwin—White A. N. Roman Foreign Policy… P. 111. Note 56; P. 163; Габелко О. Л. К династической истории… С. 217—218.
206
В Прусиаде—Приморской ею чеканились монеты с легендой Ὠροβάλτιδος βασίλέως Λυκομήδους θυγατρός (Head. ΗΝ2. Ρ. 513). о происхождении и статусе Орсобарис и Ородалтис См.: Reinach Th. Numinmatique ancienne… P. 135—139; Macurdy C. H. Vassal—Queens and Some (Contemporary Women in the Roman Empire. Baltimore, 1937. P. 27—29; Marek Ch. Stadt, Ara und Territorium… S. 49—50; Габелко О. Л. К династической истории… С. 218—219.
207
Magie D. Roman Rule… Vol. II. P. 1200-1201. Note 49; Bennet W. H. The Death of Sertorius… P. 462-463; Перл Г. Эры… C. 46-47. Прим. 40. Такую возможность следует полностью исключить при допущении, что Ликомед во время этих драматических событий пребывал не в Вифинии, а в Риме.
209
В неблагоприятном положении дел во вновь образованной провинции мог быть виновен ее наместник М. Юнк. Не исключено, что в речи Цезаря Pro Bithynis (Gell., V, 13, 6) содержались обвинения против него, например, в вымогательстве (Dahlman H. Caesars Rede… S. 343—346) или же в том, что он не сумел соблюсти финансовые интересы Нисы, дочери Никомеда Филопатора (Lewis M. F. A History of Bithynia… P. 37), хотя трудно с уверенностью говорить о том, что процесс Юнка был именно делом de repetundis (Dobesch С. Caesar und Kleinasien. S. 53). Веллей Патеркул вскользь упоминает о безделье (invalidia) Юнка (Vell., II, 42, 3); впрочем, не вполне понятно, относится ли это выражение к его деятельности в Азии и Вифинии в целом или только к его пассивности в деле с пиратами. Что же касается монетных эмиссий, то вифинский чекан не раз уже демонстрировал подобную «инертность» ранее, продолжая выпуск монеты от лица правителя, который de facto страной на тот момент не управлял.
211
Reinach Th. Mithridates Eupator… S. 314—315; CeyerF. Mithridates. Sp. 2181; Braund D. C. Rome and the Frienly King… P. 158. Note 31; Sullivan R. D. Near Eastern Royalty… P. 35; Молев Е. Л. Властитель Понта. С. 93. Отдельного внимания заслуживает вопрос о времени и обстоятельствах заключения брака между Никомедом и Орсобарис. Заманчиво было бы представить, что он состоялся вскоре после смерти Никомеда, способствуя тем самым сближению между понтийским владыкой и претендентом на вифинский престол. Второй возможный вариант — после 63 г., когда дочь Митридата Евпатора была возвращена римлянами в Азию. Эта возможность выглядит более реальной, так как в противном случае было бы сложно объяснить присутствие Орсобарис в Помпеевом триумфе: вероятно, до 63 г. до н. э. она, будучи еще незамужней, находилась при отце и была захвачена римлянами. В этом случае возрастает вероятность того, что Ликомед действительно находился в Риме, где и мог быть заключен его брак с Орсобарис, после чего оба они превратились в немаловажные фигуры в системе римского «династического управления» в Малой Азии. Хотя Орсобарис будто бы была поколением старше своего супруга, Ликомед, вероятно, превосходил ее по возрасту: у Митридата Евпатора незадолго до смерти были совсем еще молодые дети (App., Mithr., 108).
Ликомед, таким образом, мог с самого начала своей политической карьеры быть тесно связанным с римлянами, и это объясняет, почему он достиг высокого положения в Малой Азии при их содействии. Впрочем, в это время восточные династы, даже занимая в течение определенного времени антиримскую позицию, имели основания надеяться на благосклонность сената при оказании каких–либо важных услуг Риму. Самый яркий пример — деятельность сына Митридата Евпатора Фарнака. См. о нем наиболее подробно: Сапрыкин С. Ю. Боспорское царство на рубеже двух эпох. М., 2002. С. 14-54.
212
Д. Маги отрицает вероятность этого, но, как кажется, исключительно из общих соображений (Magie D. Roman Rule… Vol. II. P. 1201. Note 50); cp.: McCing B. C. The Foreign Policy… P. 143; Ballesteros Pastor L. Mitridates Eupator, rey… P. 218.
213
Монограммы Митридата: Callatay F. de. L’Histoire des guerres Mithridatiques… P. 39, 48. Сводка данных о последних вифинских монетах: Ibid. P. 73. Tabl. 1.
214
См.: Liebmann—Frankfort T. Valeure juridique… P. 88-89. Обращает на себя внимание явная параллель, проводимая Митридатом в изложении Саллюстия между Аристоником, которого он без каких–либо оговорок называет сыном Эвмена II, и сыном Нисы.