Было бы ошибкой полагать, что с началом эпохи эллинизма и восприятием элементов македонской государственности фракийские традиции в истории Вифинии сразу теряют свое значение. Напротив, их присутствие и весьма ощутимое влияние фиксируются в течение весьма длительного времени - практически до конца независимого существования царства. И наиболее отчетливо эти архаичные устои, вступавшие во взаимодействие с установлениями иного происхождения, проявлялись в моменты нередких в истории страны династических смут. Если в III-IV главах монографии эти события анализировались в основном с точки зрения фактологии, то здесь уместно рассмотреть их правовую составляющую.
Начнем с "братоубийственной войны" 270-х гг. Как следует из сообщения Мемнона, Зипойт I завещал власть старшему из своих сыновей, что вполне естественно и было типично как для эллинистических держав, так и для Фракии[70]. Однако неясным кажется статус остальных его детей. В источнике говорится о Зипойте II: ὃς τῆς Θυνιακῆς ἐπῆρχε Θρᾴκης (Memn., F. 9, 5), что расценивается многими исследователями как свидетельство захвата им этой области[71]. Более обоснованной представляется несколько иная версия этих событий. Кажущийся более точным по контексту перевод слова ἐπῆρχε как "управлял" (а не "владел", согласно В. П. Дзагуровой), может указывать на то, что власть в Финийской Фракии не была узурпирована Зипойтом, а принадлежала ему на основании определенного наследственного права[72]. Терминологию сообщения Мемнона можно сопоставить с мнением тех исследователей, которые считают, что Понтийское царство было разделено на эпархии[73]; подобного рода территориально-административной единицей в составе Вифинии могла быть и Финийская Фракия (хотя аналогия тут, конечно, весьма относительная). Господство Зипойта в этой области, при всей отрывочности сведений о нем, напоминает власть фракийских парадинастов[74], а сама ситуация 280-278 гг. в Вифинии несколько сходна с положением дел во Фракии, когда после смерти царя одрисов Котиса I (359 г.) разгорелась борьба за власть между Керсоблептом, Амадоком и Берисадом, завершившаяся разделом царства[75]. Уместна параллель и с эпизодами I в. н. э., когда римляне после смерти фракийского царя Реметалка I разделили власть в стране между его сыном Котисом и братом Рескупоридом (Tac., Ann., II, 64), а затем передали господство над отдельными районами Фракии детям Котиса и Реметалку - сыну Рескупорида (III, 38).
В подробно рассмотренном ранее конфликте между Зиэлом и детьми Никомеда I от второго брака особо примечательными кажутся сразу несколько моментов формально-юридического плана. Во-первых, довольно непонятным кажется указание Мемнона на то, что Никомед записал наследниками своих детей от второго брака (κληρονόμους μὲν τοὺς ἐκ τῆς δευτέρας γυναικὸς γράφει παῖδας), а не кого-то одного из них. Схожий эпизод, имевший место более чем через сто лет после описываемых событий, изложен Юстином: "Прусий (II. - О. Г.) задумал убить своего сына Никомеда, так как... заботился о младших своих сыновьях, прижитых им от мачехи Никомеда" (Just., XXXIV, 4, I)[76]. Завещание царской власти не одному, а нескольким наследникам, вне какой-либо связи с практикой регентства или обычного соправительства, в корне противоречило бытовавшему в эллинистических монархиях принципу, согласно которому суверенная власть целиком переходила только к одному правомочному лицу[77]. Не следует ли видеть в этих действиях вифинских царей проявление каких-то архаичных установлений, вероятно, также фракийского происхождения?
Роль женитьбы брата Никомеда на его вдове Этазете уже рассматривалась выше. Наконец, события 255-253 гг. положили начало закреплению в истории вифинской династии еще одного типичного для эллинистического мира принципа: праву царя назначать своего преемника особым распоряжением, отступая от передачи власти старшему сыну[78]. Конфликты, вызванные противоречием двух систем престолонаследия: одной - основанной на праве первородства, другой - на праве монарха распоряжаться своим "достоянием" - царской властью - по собственному усмотрению, были нередки в державе Селевкидов[79]; не избежала их и Вифиния. В рассматриваемом здесь эпизоде развязанная Зиэлом гражданская война завершилась для него успешно; из этого следует, что осуществлению официально выраженной воли Никомеда I воспрепятствовало реальное соотношение военно-политических сил.
70
Cary M. A History of the Greek World… P. 251; Бикерман Э. Государство Селевкидов. С. 20; Златковская Т. Д. Указ. соч. С. 219.
71
Дройзен. И. Г. История эллинизма. Т. III. С. 99; Tarn W. W. The New Hellenistic Kingdoms // CAH¹. Vol. VII. 1928. P. 100; Дзагурова В. П. Гераклея Понтийская… С. 109; Она же. Мемнон. о Гераклее. С. 297. Прим. 1. Не столь категорично: Corradi G. Studi ellenistici. P. 114.
72
См.: Дройзен И. Г. Указ. соч. Т. II. С. 373 (в отличие от приведенного выше мнения этого автора); Schneiderwirth H. Das Pontische Herakleia. S. 5; Habicht Ch. Zipoites (2). Sp. 456; Kobes J. «Kleine Konige». S. 117-118.
73
Rostovtzeff M. I., Ormerod H. A. Pontus and it’s Neighbours. P. 215; SEHHW. Vol. II. P. 576; Ceyer F. Mithridates 11 RE. Bd. XV. Hbbd. 30. 1932. Sp. 2201-2202; Magie D. Roman Rule… Vol. II. P. 1070-1072; cp.: Сапрыкин C. Ю. Понтийское царство. C. 22—224.
75
Там же на с. 217 эти события рассматриваются в связи с определением порядка наследования престола во Фракии.
76
Правда, это сообщение может иметь и другой смысл: Прусий просто опасался за жизнь своих младших детей, которых Никомед мог рассматривать как потенциальных соперников. Все они, вероятно, действительно были убиты после прихода Никомеда к власти (почему несколько ранее этот династический кризис был причислен к «амфиметрическим» смутам, по терминологии Д. Огдена).