Как завершающая страница ее истории должна расцениваться деятельность на исторической арене последних (побочных) представителей царского рода уже после аннексии Вифинии Римом. В гл.IV, § 3, довольно подробно обосновывалось предположение о том, что имеются основания говорить даже о двух ветвях такоиых[110]. Первую из них образовали дети "Пилемена" - сына Никомеда Эвергета, возведенного им под этим династическим именем на пафлагонский престол. Одного из них звали также Пилеменом[111], а другого Атталом[112] (Strabo, XII, 3, 1; App., Mithr., 114; Dio. Cass., XLVIII, 33, 5; Eutrop., VI, 14, 1; Suid., s. v. Πομπήϊος). Аттал Эпифан умер (вероятно, после брата) в 41/40 г., и его преемником на троне стал тетрарх галатов тектосагов Кастор, с вифинской династией уже никак не связанный.
Самыми же последними потомками вифинских царей следует считать Ликомеда - сына Нисы, жены Никомеда Филопатора, и его дочь Ородалтис, матерью которой с большой вероятностью являлась Орсабарис, дочь Митридата Евпатора. Ородалтис, состоя в родстве и с понтийской, и с каппадокийской, и (формально, так как ее отец, видимо, не являлся законным сыном Никомеда Филопатора) с вифинской династией, также обладала достаточно высоким властным статусом, хотя, разумеется, в сугубо локальных масштабах: она правила в Прусиаде-Приморской, бывшем. Киосе. Эта правительница не сыграла никакой реальной роли в политической жизни того времени, но появление ее весьма символично. В сложной и запутанной политико-династической ситуации в Анатолии и Причерноморье I в. при отсутствии прямых наследников древних властителей царская власть нередко передавалась римлянами женщинам из среды местной аристократии, которые должны были служить послушными проводниками внешней политик сената[113]. Несмотря на то что власть этих правительниц часто носила сугубо марионеточный характер, в формально-юридическом отношении их престиж мог быть довольно высоким. Именно так, судя по всему, и произошло с Ородалтис: выглядит очень вероятным, что как раз с окончанием ее правления, приходящимся на 22 г., Георгий Синкелл синхронизирует завершение правления и вифинской и понтийской династий, начало которых он связывает с установлением брачно-династических связей этих правящих домов с Селевкидами (Synk. P. 378, 30-32 P. 333,17-18, P. 332. 4-5 Ed. Mosshammer). Последние реликты старых традиций эллинистической государственности в Малой Азии окончательно уходили в прошлое: на смену им шло утверждение римского господства во всех сферах государственной жизни и идеологии.
* * *
В приводимой ниже генеалогической схеме вифинской династии суммирована информация, изложенная как в данной главе, так и в других частях монографии. В ней учтены все прямые и побочные представители вифинского царского дома, существование которых прослеживается по источникам (на основании хотя бы единичных упоминаний); этим она существенно отличается от тех стемм вифинской династии, которые составлялись ранее[114]. Определена предположительная степень родства последних вифинских царей с малоазийскими правителями I в., являвшимися объектами дипломатических манипуляций Рима уже после аннексии Вифинии. Указаны уточненные данные пребывания у власти правителей, занимавших вифинский престол, годы смерти тех или иных представителей династии, предположительные даты заключения наиболее важных династических альянсов.
§ 2. Греческий полис в составе Вифинской монархии
Нет необходимости специально останавливаться на том значении, которое имеет проблема взаимоотношения полиса и центральной власти в эллинистической монархии: она правомерно считается одним из краеугольных камней для понимания самой сущности эллинизма[1]. Разумеется, процесс выстраивания и последующего функционирования связей между полисом и царской властью в различных регионах эллинистического мира не представлял собой чего-то единого; можно говорить лишь о том, что только наиболее принципиальные особенности отношений этих двух элементов эллинистической государственности воспроизводились (разумеется, с теми или иными вариациями) в большинстве эллинистических государств. Детали же их взаимодействия должны рассматриваться в каждом конкретном случае специально, и исследователю нужно быть готовым к тому, что полученные результаты не поддадутся однозначной трактовке и едва ли смогут уложиться в заранее предопределенные схемы.
111
Этот Пилемен спутан Фестом с его одноименным отцом (Fest., Brev, 11) (Strobel K. Mithridates VI Eupator. S. 175. Anm. 131).
113
См. на примере Боспора: Сапрыкин С. Ю. Женщины — правительницы Понтийского и Боспорского царств (Динамия, Пифодорида, Антония Трифена) // Женщина в античном мире. М., 1995. С. 181—203.
114
114 Reinach Th. Essai sur la numismatique… P. 369; Bouchi—Leclercq A. Histoire des Seleucides. T. II. P. 644.
1
Ограничимся ссылкой на кажущуюся весьма перспективной идею, высказанную в одном из новейших исследований. Ее автор полагает, что определяющим фактором развития античного общества должна считаться именно эволюция полиса, и главной стадиальной характеристикой эпохи эллинизма является превращение эллинской гражданской общины из самодостаточного и суверенного организма в составной элемент более сложных структур, прежде всего — эллинистических монархий (Ладынин И. А. Основные этапы царского культа… С. 145—146).