В V веке жизнь в Скандинавии была сосредоточена в длинных домах, составлявших традиционную основу местных поселений за тысячу лет до эпохи викингов. В усадьбах содержали разнообразный домашний скот, включая коров, овец и коз, а также лошадей и других домашних животных, например собак. В период Великого переселения народов, как и раньше, люди и животные часто жили под одной крышей — домашний скот размещали в одном конце постройки в хлеву, разделенном на боковые стойла, с центральным сточным желобом посередине. Тепло животных помогало обогревать постройку изнутри, хотя взамен людям, вероятно, приходилось мириться с запахом навоза и мокрых шкур. Во многих сельских районах Скандинавии и сейчас еще можно увидеть участки, огороженные невысокими стенами сухой кладки, которые в железном веке отделяли друг от друга соседние поля и обозначали дороги, по которым каждый день выгоняли на пастбище скот. Летом животные уходили пастись дальше в поля, поднимались на холмы и в горы.
Основными зерновыми культурами были ячмень, овес и, в значительно меньшей степени, пшеница. Также выращивали другие растения, например лен. Хозяйственные отрасли объединялись в единую циклическую систему: сено с полей служило пищей для животных, которые, в свою очередь, давали навоз для удобрения. В течение железного века эти несложные технологии совершенствовались, что привело к расширению сельскохозяйственной базы региона в IV и V веках и неуклонному росту населения. Расчистка земель под обработку продолжалась: археологические находки свидетельствуют о постепенном распространении сельского хозяйства в северных регионах. На самых плодородных землях, конечно, возникали самые богатые усадьбы, и их продукция — особенно излишки, пригодные для продажи, — имела непосредственное отношение к обретению власти и статуса.
В окраинных районах натуральное хозяйство опиралось на охоту и добычу морских ресурсов. Рыбу можно было сушить на зиму, также разнообразными способами использовали морских млекопитающих, таких как тюлени, моржи и киты. В лесах обитали североамериканский лось, медведь, птицы и мелкая дичь, которые расширяли рацион охотников и поставляли людям меха и шкуры.
Власть, более чем способная к организации скоординированных действий, существовала на Севере с доримских времен. Социальная стратификация, вероятно, возникла за много столетий до бронзового века, благодаря тому, что определенные группы имели возможность контролировать импорт сырья, которое использовалось для производства металла. Глубина социального расслоения продолжала расти. Ближе к концу римского железного века начали меняться погребальные обычаи, широко распространилась практика сожжения умерших, сохранявшаяся на протяжении всего дохристианского периода, пока в позднюю эпоху викингов ее не вытеснила новая вера.
Местные и региональные объединения скандинавов (подходящего наименования для них не существует — слова «племена» и «народности» не вполне передают суть) издавна взаимодействовали с Римской империей, особенно в южных областях. Имеются убедительные доказательства того, что в первые века нашей эры, на пике римского могущества, между отдельными областями Норвегии и галльскими провинциями существовали контакты и даже был до некоторой степени налажен торговый обмен. В Скандинавию проникали римские товары, такие как стеклянная посуда и изысканные предметы сервировки. Очевидно, предпочтение отдавалось статусным предметам, поскольку они, благодаря ассоциации с далекой императорской властью, распространяли на своих владельцев особое социальное достоинство. Проще говоря, считалось, что пить вино престижнее, чем пиво или мед.
На территории современной Дании также было обнаружено значительное количество импортированного римского оружия. Эта стратегия хорошо известна: Римская империя продавала вооружение не своим ближайшим соседям, а их соседям с другой стороны, что позволяло римлянам поддерживать порядок на собственной границе. О том, что эти общества были способны к достаточно масштабным боевым действиям, наглядно свидетельствует огромное количество актуального для того времени военного снаряжения, найденного в болотах Южной Скандинавии. Эти залежи были расценены учеными как подношения, адресованные, вероятно, сверхъестественным силам после победы над вторгшимся врагом. Некоторые из этих болотных кладов состоят из оружия и личных вещей, характерных для Западной и Южной Норвегии, что позволяет предположить, что нападавшие пришли именно оттуда. Трудно понять природу сообществ, способных организовать столь внушительные морские экспедиции, или определить, что ими при этом двигало, но представляется вполне правдоподобным, что к этому времени у них должна была сформироваться довольно развитая племенная или клановая система.