В один из мартовских дней 455 г. император Валентиниан III, который к тому времени перенес свою резиденцию в Рим, выехал на Марсово поле, для того чтобы попрактиковаться в стрельбе из лука. Неожиданно два солдата варварского происхождения выскочили из росших поблизости кустов и пронзили его мечами. Валентиниан не оставил после себя сына, и выбор армии пал на пожилого сенатора Петрония Максима, который попытался взять себе в жены вдовствующую императрицу Евдоксию. Та ужаснулась перспективе выйти замуж за человека, который был почти вдвое старше ее, и решилась на отчаянные действия. Как и ее золовка Гонория за несколько лет до того, она обратилась за помощью к королю варваров — по крайней мере так об этом повествует традиционная история. Вероятнее, однако, что Гейзерих, король вандалов, собравшись в поход на Рим, руководствовался иными побудительными мотивами: один из них — пополнить свою казну. За несколько десятилетий до описываемых событий германское племя, фанатично приверженное арианскому вероучению, бежало на запад от гуннов и в 409 г. осело в Испании. Там вандалы оставались до 428 г., когда только что коронованный Гейзерих повел весь свой народ — по-видимому, около 160 000 человек, включая женщин и детей, — в Северную Африку, где в 439 г. объявил об установлении независимой автократии. Завоевав затем Сицилию и учредив свою столицу в Карфагене, он вскоре стал полновластным хозяином всего западного Средиземноморья.
Валентиниан еще трех месяцев не пролежал в могиле, как вандалы уже вышли в море. В Риме сразу же возникла паника. Охваченные ужасом римляне прятали жен и детей в безопасные места. Дороги, ведущие на север и восток, были забиты повозками — более состоятельные семьи покидали город. Петроний Максим также решил бежать, но его подданные считали, что он должен нести ответственность за происходящее. 31 мая дворцовая стража напала на своего пребывавшего в жалком состоянии хозяина, разорвала его в клочья и выбросила останки в Тибр. Петроний правил лишь семьдесят дней.
Уже в четвертый раз за полвека варварское войско стояло у ворот Рима. Снова папа Лев выехал в расположение армии варваров просить за свой город, но в этот раз шансов оказалось намного меньше. В отличие от Аттилы Гейзерих находился уже у цели, у него было многочисленное войско, которое не мучили ни голод, ни болезни, и он не имел врага в своем тылу. С другой стороны, он был христианином и питал определенное уважение к папскому сану, и потому миссия Льва не оказалась совсем уж провальной: вандалы пообещали, что воздержатся от убийств и не будут разрушать здания.
В результате переговоров городские ворота были открыты, и орды варваров вошли в Рим. На протяжении четырнадцати дней они занимались расхищением его богатств: из церквей уносилось золото и серебро, изымались статуи из дворцов, была даже снята позолоченная медная крыша с храма Юпитера. Все погружалось на стоявшие в Остии корабли и увозилось в Карфаген. Потом туда отправился и Гейзерих, заставив Евдоксию и двух ее дочерей сопровождать его. Верный своему слову, он не тронул жителей и их дома.
Император Восточной империи Маркиан умер в начале 457 г., и в поисках кандидата на опустевший трон народ Константинополя обратил свой взор на главного военачальника — Аспара. Сделав блестящую военную карьеру, он носил титул «Первый среди патрикиев»[19] и, почти несомненно, занял бы трон, если бы не два обстоятельства: во-первых, Аспар был аланом, представителем племени, изгнанного гуннами с родной земли, располагавшейся за Черным морем, а во-вторых, как почти все варвары-христиане, он являлся арианином. Но и положением теневого руководителя империи Аспар мог быть вполне удовлетворен. Подбирая кандидата на роль монарха, он остановился на управляющем его собственным поместьем — православном христианине по имени Лев. Легионы, послушные Аспару, провозгласили Льва новым императором и в соответствии с традицией подняли его на щит. Но кроме того, впервые была проведена еще одна церемония. 7 февраля 457 г. Лев официально венчался на царство в соборе Св. Софии — это был знак, что намечался отход от прежних военных традиций в пользу нового, мистического представления о верховной власти.