Выбрать главу

Второе вторжение, предпринятое Велизарием и Ситтой в ту же область, окончилось неудачей: они потерпели жестокое поражение от персидских войск, состоявших под начальством братьев Нарзеса и Аратия, принадлежавших к армянской знати. В тот же год римские войска из Дары предприняли поход в направлении Нисибина под командой дукса Либелария. Не покушаясь на осаду этой сильной крепости, Либеларий прошел к укреплению Тебету, в 15 парасангах от Дары (около 75 верст), и обложил этот город. Ему удалось сделать брешь в стене; но страшная жара и болезни, появившиеся как результат неумеренного употребления мясной пищи в жарком климате, заставили его отступить, не доведя дела до конца. За этот неудачный поход Либеларий получил отставку, и дуксом Дары был назначен Велизарий.[66]

В такой связи рассказаны события у Прокопия. В хрониках поход Кавада в Колхиду отнесен к первому году правления Юстиниана. Малала сообщает, что Юстиниан, по просьбе царя лазов, послал значительные силы под командой вождей Гильдериха, Кирика и Иринея. Вследствие несогласия вождей, войска понесли тяжкое поражение. Юстиниан сместил провинившихся командиров и отправил стратилата Петра, который, приняв начальство над войсками, увел их назад.[67] У Феофана вместо Гильдериха назван Велизарий, и Петру приписана блестящая победа над персами, которую он одержал вместе с лазами.[68]

Утверждение римской власти в Лазике имело огромную важность для империи в ее старом, веками ожесточенном соперничестве с Персией. В пору могущества империи все восточное побережье Черного моря состояло под верховной властью императора. В первой половине II века при имп. Адриане Арриан объезжал побережье и в описании своего путешествия дал ясную картину тогдашних отношений зависимости племен и царей кавказского побережья от центра верховной власти.[69] Тревоги времени «тридцати тиранов», утверждение готов в черноморских степях и Тавриде и их морские предприятия, последовавшее затем нашествие гуннов ослабили престиж империи в тех пределах, и в V веке только в двух крепостях удержались римские гарнизоны. То были Питиунт (Пицунда) и Севастополь (Сухуми). Так было и в начале правления Юстиниана.[70] Через эти два пункта шли сношения империи с племенами внутреннего Кавказа и, в частности, с аланами (предками нынешних осетин), сидевшими к северу от перевала через Кавказский хребет, который ныне носит название Военно-Грузинской дороги.[71] От времени Юстина нет сведений о сношениях с аланами;[72] но они есть от времени Юстиниана, и, очевидно, не прерывались. Утверждение римлян в Колхиде облегчало сношения с сильным племенем гуннов-сабиров, занимавшим широкие степные пространства к северу от нын. Дербентского прохода, носившего тогда имя Тцур, Τζούρ.[73] Об оживлении сношений с ними свидетельствует следующее событие, записанное в хрониках под годом смерти Юстина (527). В союз с империей вступила вдова хана Балаха, по имени Боа (Βώα ρήγισσα — Малала). Ее склонили к тому присланные ей щедрые дары. В ее улусе насчитывалось до ста тысяч кибиток. Когда два хана из расположенных далее к северу улусов, Тиранкс и Глом, шли на службу к Каваду с ордою в 20 тысяч человек, она преградила им путь. Глом пал в битве, а Тиранкс попал в плен. Боа препроводила его в Константинополь, где он и был предан позорной казни в Сиках близ церкви св. Конона.[74]

Для характеристики отношений к закавказским варварам двух культурных держав, пользовавшихся за деньги их грубой силой и воинственным духом, интересно отметить эпизод, занесенный в хроники под третьим годом Юстина (521).

Юстин просил за деньги помощи у гуннского хана Зилигда, и тот обязался клятвой помочь ему в войне с персами. Но когда явилось посольство от Кавада с такою же целью, то хан, приняв деньги, дал и персам такую же клятву. Свое обещание персам он выполнил и явился на помощь с 20 тысячами соплеменников. Узнав об этом вероломстве, Юстин, чтобы отомстить хану, пользуясь случаем отправления посольства для выработки условий мирного договора, послал царю письмо, в котором сообщал, что хан взял от него большие деньги за помощь против персов, и если он теперь явился как бы на помощь Каваду, то в душе, вероятно, замышляет предательство. «Нам, как братьям, — писал Юстин, — надлежит вступить в дружбу и не допускать, чтобы эти псы издевались над нами». Получив это письмо, Кавад спросил хана, брал ли он деньги от римлян, и тот признался. Тогда Кавад, заподозрив его в злом умысле, ночью послал на гуннов отряд персов. Хан и большая часть его воинов были убиты, и на родину вернулись лишь те, кому удалось бежать в темноте.[75]

вернуться

66

Zacharias — 9, 2, р. 169 — называет вождем этого похода Тимострата.

вернуться

67

Maiala, 427.

вернуться

68

Theoph. 174, 19—26.

вернуться

69

Arriani Periplus. Gcogr. gr. min. I, 370—380. Кавказское побережье §§ 1—16, 21—29.

вернуться

70

Novel. Just. XXVIII (от 535 г.): Pytionta enim et Sebastopolin inter castra magis adnumeramus quam civitates. — Севастополь — древняя колония Милета, Диоскурия. Arriani Peripl. § 25. По свидетельству Арриана, Питиунт, Πιτυοΰς, отстоял от Севастополя на 350 стадий, т. е. ок. 70 верст.

вернуться

71

Свидетельства древних писателей собраны в моем исследовании: Аланы по сведениям классических и византийских писателей. Киев. 1899. — Многочисленные сообщения Прокопия о событиях на Кавказе, а также данные Менандра, позволяют с уверенностью утверждать, что из земли алан был тогда проход к морю через страну апсилов, т. е. нынешняя Военно-Осетинская дорога, и другой, отклонявшийся к северу, более прямой, но менее удобный, через землю мисимиан. В Иверии господствовали персы; проход по Арагве на север был в их руках и оставался совершенно неизвестным римлянам. Никак не Военно-Осетинская дорога, как по ошибке напечатано, а другая — Военно-Сухумская, которая идет из Кисловодска через Цебельду к берегу моря, в Сухуми, а тогда выводила на Севастополь, оставшийся во власти императора от старых времен.

вернуться

72

Оживление сношений с аланами при Юстиниане засвидетельствовано в Новелле XXX от 536 года, с. 11, 2, где царственный автор исчисляет успехи своей внешней политики.

вернуться

73

Так он назван у Прокопия, у Менандра, frg. 11, Χορουτζόν, Джора — у Моисея Каганкатваци.

вернуться

74

Maiala, 430—431; Theoph. 175. 17—33. Имена ханов переданы различно; Βλάκ — Βαλάκ, Τύραγξ — Στύραξ, Γλώμ — Γλώνης.

вернуться

75

Malala, 415; Chron. Pasch. 614; Theoph. 167, 4—23.