Наряду с этими мерами очищения церкви Христовой от «скверны еретических учений» Юстиниан, начиная с первого года своего единовластия, ревностно трудился над регламентацией прав и обязанностей епископов и членов клира. Вошедшие вскоре в его Кодекс указы дают точные определения о посвящении в клир и обязательном для членов клира образе жизни, а также о разного рода благотворительных учреждениях, состоявших в церковном управлении.[121] Указы, касавшиеся церкви и церковного управления, издавались императором на имя патриарха. Хотя содержание их было, по всему вероятию, предметом предварительного соглашения, но с формальной стороны дело имело такой вид, что патриарх, наравне с префектами, получал от императора личные повеления к исполнению и руководству. Начавшееся с первого года правления живое и непосредственное отношение Юстиниана к делам церковным, как в смысле установления догмы христианского верования, так и церковного благоустройства, продолжалось затем непрерывно во все течение его продолжительного царствования и было в его собственном сознании наиболее важной заботой государя.
Приняв по старой традиции консульство на ближайший год после провозглашения императором, т. е. 1 января 528 года, Юстиниан выразил свое понимание величия императорского сана такими великолепными играми и столь щедрыми подарками народу в день вступления в сан, каких не давал доселе ни один из его предшественников на троне.[122] Разделяя с населением своей столицы пристрастие к играм, Юстиниан проявил свой широкий вкус и любовь к роскоши новыми сооружениями на ипподроме. Он перестроил и богато украсил императорскую кафизму и портики, из которых смотрели на игры члены синклита.[123] Свои заботы о благоустройстве столицы он проявил в сооружении огромной цистерны в здании, носившем имя Базилика Илла, и провел в нее воду из старого водопровода, сооруженного некогда Адрианом, который был заново отстроен и расширен.[124] Тогда же были открыты для общественного пользования бани Дагистея, отстройка которых начата была еще при Анастасии. В заморской части города, отделенной Золотым Рогом, Сиках, он построил стены и соорудил театр. В ознаменовании этих своих щедрот он переименовал Сики в Юстинианополь, хотя впрочем это новое имя не вошло в живой оборот речи и осталось лишь воспоминанием, занесенным хронистом в свою летопись.[125]
Год второго консульства Юстиниана отмечен тяжким землетрясением в Сирии. Антиохия, только что начавшая оправляться после ужасного землетрясения 526 года, пострадала вновь от того же бедствия (29 ноября 529 г.). По свидетельству местного летописца, в этот раз погибло 5 тысяч человек. Землетрясение охватило значительный район, и от него пострадали города Селевкия и Лаодикея, где погибших было еще больше, 7 тысяч человек, по преимуществу иудеев, составлявших издавна значительную часть городского населения на Востоке. По старому обычаю, который так часто применялся при императоре Анастасии, Юстиниан освободил население пострадавших городов от прямых податей на три года и отпустил 200 фунтов золота на отстройку общественных зданий. Юстиниан и Феодора приняли также и личное участие в расходах на восстановление Антиохии, которая получила теперь новое имя Теополь, Божий град. Свое внимание к пострадавшим городам Востока Юстиниан выразил также и тем, что предоставил сан иллюстриев знатнейшим гражданам (τοῖς κτήτορσιν).[126]
124
Эта цистерна является и ныне одной из достопримечательностей Константинополя и носит имя Бин-быр-дирек.
126
О почетных префектурах свидетельствует 70-я новелла Юстиниана (от 538 г.).