ПАДЕНИЕ ОСТГОТСКОГО ЦАРСТВА В ИТАЛИИ
Разгром вандалов в Африке явился угрозой для господства остготов в Италии. Теодорих не имел мужского потомства и выдал свою единственную дочь Амаласунту за храброго гота Евриха из рода Амалов, в надежде передать ему царство. Но Еврих пал на поле брани, оставив младенца-сына Аталариха и дочь Метасвинту. Теодорих обеспечил переход своей власти к внуку, и по его смерти (30 авг. 526 г.) «царем готов и римлян» стал 10-тилетный Аталарих, а власть перешла к Амаласунте, принявшей титул царицы. Воспитанная в среде образованных римлян, Амаласунта не пользовалась расположением своих соплеменников. Ее старания дать римское образование сыну, что сказалось в ее первых распоряжениях, встретили резкий протест со стороны готов, и Амаласунта принуждена была уступить. Она отпустила трех избранных ею воспитателей Аталариха и дала ему компанию готских сверстников. Аталарих скоро обнаружил дурные инстинкты, предался разным порокам, очень грубо относился к матери, и среди влиятельных готов явилась мысль отстранить Амаласунту от правления и удалить ее из дворца. Предупреждая враждебные замыслы, она удалила под видом почетных поручений на окраины царства трех своих главных врагов и сделала запрос Юстиниану, может ли она рассчитывать на прием, если ей придется оставить Италию. Император ответил ей любезным приглашением и приказал приготовить для ее приема дворец в Диррахии. Амаласунта снарядила эскадру и отправила ее в Диррахий. На одном из кораблей были погружены царские сокровища и 40 тысяч фунтов золота (около 20 миллионов золотых рублей). Эти предосторожности были приняты на случай неудачи ее замысла справиться со своими врагами. При помощи верных людей она устроила убийство своих врагов, и когда дело обошлось благополучно, приказала эскадре вернуться в Равенну.
Между тем Аталарих впал от беспутной жизни в чахотку. Предвидя неизбежный конец юной жизни сына, Амаласунта приискивала человека, с которым она могла бы разделить власть по смерти сына. Ближайшим ее родственником был сын Амалафреды, сестры Теодориха, Феодагат. То был уже немолодой человек, получивший римское образование и кичившийся знакомством с философией Платона. Устраивая вопрос о преемстве власти, Теодорих оставил его в стороне. Интерес к философии не мешал Феодагату проявлять большую алчность. Обладая огромными земельными имуществами в Тусции, он старался округлять свои владения и захватывал земли своих римских соседей. Обиженные им собственники обратились с жалобой к царице. Она вызвала Феодагата ко двору, нарядила над ним суд, который разобрал дело и признал вину Феодагата. Амаласунта не прежде отпустила его, как тот удовлетворил справедливые жалобы на него соседей. Феодагат воспылал ненавистью к Амаласунте, и у него явилась мысль войти в сношения с императором и передать ему свои владения в Тусции за соответственное денежное вознаграждение и положение члена сената в Константинополе. Об этом он имел беседу с епископами Ипатием и Димитрием, исправлявшими посольство к папе Иоанну по вопросу об исповедании веры. Членом этого посольства был также сенатор Александр, который имел поручение повидаться с Амаласунтой, чтобы узнать о причине замедления ее отъезда в Диррахий. То была секретная часть его миссии. Официальное поручение, возложенное на него, касалось претензий, которые возбуждал византийский двор в связи с событиями войны с вандалами. Император требовал объяснения, во-первых, насчет того, что готы удержали за собой Лилибей, во-вторых, приняли в Неаполе десять гуннов, изменивших императору в Африке, и в-третьих, нарушили границы империи в своей войне с гепидами, захватив одну римскую пограничную крепость. В официальном ответе императору Амаласунта признавала справедливость претензий насчет перебежчиков, оправдывала неведением солдат нарушение границ в Иллирике, но в то же время решительно настаивала на принадлежности готам Лилибея. Тайная беседа с послом имела другой характер, и речь шла о возможности передачи Италии во власть императора. Для продолжения переговоров император отправил в Равенну Петра, человека очень образованного, пользовавшегося большим его доверием.