Избавившись от опасных гостей, Лев немедленно выехал из своего лагеря с двумястами всадниками под видом охоты, которая уже давно в имперской армии имела характер обычного и обязательного для военных людей занятия и упражнения.[832] Несколько арабов выехало вместе с ним; но когда он повернул на север и сказал им, что едет на луга, куда хочет перевести свой лагерь, то эти нежелательные спутники повернули назад. Тогда Лев, обращаясь к своим воинам, сказал: «Дав нам “слово”, они хотели нас захватить и через нас погубить христиан. Из людей и коней, которых мы оставили, они не возьмут ни одного». Проехав десять миль вперед, он разбил лагерь на новом месте; а на следующее утро послал своего доместика страторов сказать Сулейману такие слова: «Вы дали мне “слово”, и хотели меня схватить. Поэтому я от вас ухожу».[833]
Сторожевая служба у Льва была хорошо организована, и он знал, что Масальма прошел уже горные проходы в Каппадокии; но это не было известно Сулейману и его войску. Продолжительное бездействие под стенами Амория наскучило арабам, они хотели рассыпаться отдельными отрядами для грабежа страны, и Сулейман принужден был отступить. Сняв свой лагерь, арабы покинули Аморий. Этим воспользовался Лев и распорядился, чтобы турмарх его фемы, по имени Никея, вступил в Аморий с 800 воинов и выселил из него женщин и детей ввиду возможности осады в скором времени. Обеспечив Аморий, он сам переехал в Писидию.
Когда Масальма вступил в Каппадокию, местное население в страхе перед нашествием, так как Лев, очевидно, по соглашению с халифом, не организовал отпора и защиты, заявило Масальме через своих представителей готовность покориться ему. Убедившись из расспросов, что эта область находится под властью Льва, Масальма обещал им полную безопасность и отдал по войску приказ с запрещением производить грабеж и насилия во всех областях фемы анатоликов.[834] Когда Лев получил известие об этом, то, принимая в соображение, что Сулейман должен был довести до сведения Масальма о своих сношениях с ним и о том, как он от него ушел, отправил письмо к Масальме такого содержания: «Я хотел явиться к тебе; но Сулейман, когда я был у него, хотел схватить меня, и я боюсь теперь отправиться к тебе». Между посланным Льва с Масальмой произошел такой разговор: «Масальма сказал: “Я знаю, что стратиг обманывает меня ради того, чтобы я не грабил его областей”. Посланный возразил: “Нет, не так, он пишет тебе правду”. Масальма спросил: “А как у него с Аморием?”, на что последовал ответ: “Прекрасно! Город в подчинении у него”. Масальма сказал: “Что ты лжешь?” Посланный возразил: “Дело обстоит так, как я сказал. Он поставил туда воинов с турмархом и выслал лишние семейства”. Масальма страшно рассердился и прогнал посланного. Это сведение об Амории шло вразрез с его планом сделать этот город местом остановки для организации дальнейшего похода в провинцию Азию, где он предполагал провести зиму. Через некоторое времени он позвал к себе посланного, и тот ему подтвердил, что в Амории стоит гарнизон Льва, причем определил его численность в тысячу человек. Тогда Масальма написал Льву такое письмо: “Приди ко мне, и я заключу с тобой мир и сделаю все, чего ты хочешь”».
833