Отправив назад в столицу детей, Ираклий вместе с Мартиной снарядился в путь и 20 апреля выехал в Кесарию Каппадокийскую, где был центр расположения готовой к походу армии.[208] О численности ее византийские источники не дают никаких указаний, а Себеос определяет ее в 120 тысяч человек, цифра слишком высокая по тогдашним условиям войны.[209] Так как целью похода была далекая Персия, то Ираклий должен был оставить значительные силы в тылу, чтобы обеспечить себе сообщение с базой, каковой он, по-видимому, хотел сделать Великую Армению, оторванную от империи еще при Фоке. По всему вероятию, Ираклий нашел возможность еще до начала похода оживить те связи византийского двора с армянской знатью, которые действовали с давних пор. Дело облегчалось тем, что род Ираклия был армянского происхождения. Но наше скудное предание не дает никакого материала для выяснения подготовки к войне в этом отношении. Несомненно лишь то, что Ираклий не встретил никакого сопротивления в Великой Армении. Очевидно, туземное население встретило его, как законного повелителя, восстановлявшего старые отношения, насильственно прерванные персидским завоеванием. Некоторые свидетельства, относящиеся к последующему времени, позволяют утверждать, что Ираклий имел остановку в Феодосиополе, причем в кругозор его политики вошли тогда же церковные вопросы.
Из Феодосиополя Ираклий двинулся в пределы персидской Армении. Центр персидской власти в стране, город Двин, оказал сопротивление. Он был взят и потерпел жестокое разрушение.[210] Такая же судьба постигла и город Нахчаван. В июне месяце Ираклий перешел Аракс и вторгся в персидскую область Атропатену.[211] Так как целью войны была прежде всего месть Хосрову за те бедствия, которые претерпела империя, то стремительный набег войск Ираклия имел характер беспощадного истребления. Города и селения, жители и скот, поскольку ими нельзя было воспользоваться, предавались огню и мечу.
Так как Хосров не допускал, по-видимому, возможности, что Ираклий посмеет осуществить свою угрозу начать с ним войну, то никаких приготовлений в предупреждение вторжения сделано не было, и Ираклий не встречал противодействия в своем стремительном движении на юг.[212] Персидские цари по старому придворному этикету проводили весну в Мидии, и это, очевидно, было известно Ираклию. Здесь была первая резиденция основателя династии Сасанидов, Ардашира, и в ней — главное святилище огня, сооруженное, по преданию, основателем религии персов Зороастром. Византийские хронисты называют этот город Ганзаком, Георгий Писида дает ему имя Δαράστασις.[213] Город лежал на пограничье между областями Атропатеной и Мидией.[214] Туда и направил свой поход Ираклий. Передовые отряды его войска, состоявшие из арабов, разбили отряд персидских войск, стоявший на охране города, и весть об этом заставила Хосрова бежать от грозного врага. Любимой его резиденцией был сооруженный им в начале царствования дворец Дастагерд в Ассирии, к северу от Ктесифона. Спешно собравшись в путь, Хосров покинул Ганзак на произвол судьбы и уехал в Дастагерд, для чего он должен был совершить переход через горную цепь, отделяющую Атропатену от Ассирии (Загрош). Старая резиденция Ардашира со святилищем огня досталась после штурма в руки победителя. Ираклий подверг город разгрому, разрушил святилище и потушил священный огонь. То была месть за разрушение Иерусалима. Узнав от пленных о бегстве Хосрова, Ираклий не последовал за ним, а продолжал грабить и разорять окрестную страну.[215] Хосров после бегства из Ганзака отдал приказ Шахрбаразу и Шахину вести войска из Сирии на борьбу с Ираклием. Но как большое расстояние, так и необходимость организовать охрану завоеванных областей замедлили прибытие обеих армий в Персию. Время шло, приближалась осень. До Ираклия дошли слухи, что Шахрбараз прибыл уже с войсками в Нисибин.[216] Ираклий обсуждал с вождями план дальнейших действий. Мнения разделились: одни были за то, чтобы вернуться на зимовку на север, другие считали возможным идти дальше и преследовать Хосрова. Высокое религиозное одушевление, которым был согрет Ираклий и которое он умел передать своей армии, сказалось в той форме, какая была придумана для решения вопроса о дальнейшем направлении похода. Ираклий отдал приказ по армии держать пост в течение трех дней, а затем, собрав войска и выступив перед ними, приказал принести себе Евангелие. Раскрыв его наудачу, он прочел в нем одно место и так как в нем было найдено указание на обратный путь, то и был отдан приказ к отступлению.[217]
208
211
Географический термин «Мидия» обнимал всю горную область к востоку от горных цепей Эльбруса и Загроша до течения реки Аракса. Северо-западная часть этой страны называлась Мидия-Атропатена от фамильного имени Atropates, которое носил один род Ахеменидов, владевший этой страной при Селевкидах. — Ср.
212
213
214
Роулинсону принадлежит честь открытия грандиозных развалин в месте, которое носит имя Tacht-i-Suleiman, т. е. трон Сулеймана, со следами огромного храма. По его определению, здесь был город Экбатана Атропатенская, в отличие от древней Экбатаны, столицы Мидии (Hamadan). Этот город носил позднее у туземцев имя Шиз, а византийцы называли его το Γαζακόν, τά Γαζακά (у Феофана), Κανζάκα — в письме Ираклия ( Chr. Pasch. 730, 12). Reclus. Nouvelle Geographie universelle, t. IX (1884), дает на стр. 254 план этих развалин. Географическое положение этого места: 46°9' долготы и 37°22' — широты (от Гринвича). Форма имени «Ганзака» засвидетельствована очень недавно одним вновь открытым эпиграфическим памятником, а именно: греческая надпись с датой 225 года Селевка, т. е. 88 до Р.Х., найденная в Авромане, где, между прочим, читается следующее: ...της ουσης εν κ[ωμ]η Κωπανει την επαναζομενην Γανζακην. Об этой находке кембриджский ученый Миннс делал доклад в одном английском научном обществе и был так любезен сообщить мне дешифрованный им текст и факсимиле надписи.
215
Изложение
217