Выдающимся историком VI в. был почитатель и продолжатель Прокопия — Агафий Миринейский (536/37–582) (Мирины — город в Малой Азии). Свое юридическое образование он начал в Константинополе, куда переехала семья его отца, ритора Мемнония, а продолжал в Александрии. В 554 г. он вернулся в столицу и вскоре стал адвокатом. К этому времени семья Агафия разорилась и ему пришлось самому зарабатывать на жизнь, составляя различные прошения и жалобы своим клиентам. Занятия адвоката сковывали порывы творческой натуры Агафия. Еще в юности он страстно увлекался поэтическим творчеством и создал немало талантливых поэтических произведений в духе анакреонтической поэзии. В зрелом возрасте Агафий приступает к написанию своего исторического труда — «О царствовании Юстиниана».
Это произведение охватывает лишь 7 лет правления Юстиниана, — с 552 по 558 г. Оно является непосредственным продолжением «Истории войн» Прокопия, которого Агафий считает своим недосягаемым образцом и наставником. Ранняя смерть прервала работу Агафия над этим сочинением, и его труд остался незаконченным[66].
Агафий был человеком двух призваний — поэтом и историком. В своем историческом труде он стремился, по собственным словам, соединить харит с музами. История и поэзия, считает Агафий, — родные сестры, они очень близки друг другу и различаются только ритмом слов. История всегда должна быть наполнена красноречием и поэзией, чтобы и поучать, и услаждать. Вместе с тем историк — не только рассказчик, но и истолкователь событий. Основная цель истории — истина, и описывать происшедшее нужно прежде всего правдиво.
Агафий обрушивается с едкими нападками на тех современных ему историков, которые позорят себя низкой лестью перед живущими правителями и порицанием уже умерших. Эти историки забывают, что их чрезмерные похвалы неприятны даже самим правителям, ибо «явная лесть не будет достаточной опорой их славы»[67].
Сознавая высокий долг историка писать правду и только правду, Агафий относился к созданию исторического труда с исключительной серьезностью, понимал трудность своей задачи и пытался построить фундамент для объективного освещения фактов тщательным подбором источников. В этом отношении он, быть может, был даже более добросовестным ученым, чем Прокопий. В отличие от Прокопия, собиравшего в своих трудах (особенно, конечно, в «Тайной истории») всякие легенды и даже просто сплетни, Агафий очень внимателен к отбору и критической проверке исторических материалов. В своем произведении он использовал много документов, протоколы судебных процессов, рассказы офицеров, послов, купцов, переводчиков; отсюда — жизненность и достоверность его повествования. Ему, например, удалось использовать в своем сочинении ценные персидские хроники[68].
Вместе с тем Агафий значительно менее, чем Прокопий, осведомлен обо всех происходящих событиях. Его положение мелкого адвоката не идет ни в какое сравнение с положением влиятельного чиновника Прокопия, вращающегося в правительственных сферах. Кругозор Агафия несравненно уже, лично он мало что видел и знал, и поэтому-то ему было так необходимо прибегать к помощи друзей при сборе материалов для своего исторического труда.
Сравнивая исторические произведения Агафия и Прокопия, мы должны отдать предпочтение осведомленности и широте знаний Прокопия. но признать вместе с тем большую объективность и серьезность Агафия в подходе к теме. Нельзя согласиться с мнением, будто Агафий — певец любовных песен — был неспособен давать верные оценки историческим фактам, поскольку поэтическое восприятие мира якобы притупляло в нем свободу и остроту исторического взгляда, а фантазия и рефлексия затемняли достоверность рассказа[69]. Напротив, мало у кого из византийских историков раннего периода можно найти столь продуманные, трезвые и прямо выраженные оценки современных событий, как у Агафия. Историк должен, по его словам, «…полезные деяния восхвалять, а бесполезные порицать, так как, если исторические труды… будут состоять из простого пересказа событий, то они будут не многим лучше тех басен, которые рассказываются в гинекеях во время прядения шерсти»[70].
В произведении Агафия встречается много и личных оценок событий, и нравственных и философско-этических рассуждений, и экскурсов естественнонаучного характера, где автор также выражает собственное мнение. Все это говорит о значительной самостоятельности мышления Агафия.
66
'Αγαδιου Σχολαστιχου Μυριναιου 'Ιστοριών. — HGM, II. Lipsiae, 1871, S. 132–392 (далее — Agath., Hist.). Русск. перев.: Агафий. «О царствовании Юстиниана». Перевод, статья и примечания М. В. Левченко. М. — Л., 1953 (далее — М. В. Левченко. Агафий).