В отличие от Прокопия, Агафий более склонен к философскому рационализму. Он признает силу человеческого разума, которую высоко ценит, и выдвигает тезис о свободе человеческой воли, которая может и должна сыграть свою роль в истории человечества.
В вопросах этики, морали, нравственности Агафий также значительно оптимистичнее своего прославленного предшественника. В отличие от него, Агафий видит в человеческой природе не только одни дурные черты, но и хорошие ее проявления — доброту, милосердие, честность, мужество, благородство.
Как поэтическое творчество Агафия, так и его исторический труд проникнуты светлым, жизнеутверждающим античным миросозерцанием. Более оптимистическое, чем у Прокопия, восприятие жизни, преклонение перед ее земными радостями, воспевание земной красоты, природы, поэзии, любви к женщинам, вину и веселью — вот жизненное кредо Агафия-поэта, которое в известной степени отразилось и в его историческом произведении. Античная философия и античное миросозерцание помогают ему преодолеть свойственный человеку страх смерти, но не через христианское учение о бессмертии души, а через наслаждение земной жизнью. Отсюда его холодное отношение к аскетическим идеалам христианской религии и презрение ко всякого рода суевериям.
Исторический труд Агафия, так же. как и сочинения Прокопия и других византийских авторов VI в., полон античных реминисценций. Агафий, пожалуй, даже более, чем Прокопий, начитан в классической литературе.
Приверженность к античной культуре наложила свой отпечаток и на религиозные взгляды Агафия. Формально Агафий, конечно, был христианином, но в душе, вероятно, сохранял влечение к языческой религии. Ни в стихотворениях Агафия, ни в его историческом труде мы не видим проявлений искренней веры, а только внешнее, официальное признание христианства. Подобно Прокопию, Агафий не скрывает своего индифферентизма в вопросах веры, своего скептического отношения к бесплодным религиозным спорам. В этом отношении он близок не только к Прокопию, но и к Иоанну Лиду, Менандру, Павлу Силенциарию и другим историкам VI в.
Если в своих интимных, поэтических произведениях Агафий почти открыто проявляет симпатии к язычеству, то в историческом труде, носящем официальный характер, он более осторожен и скрывает свои истинные мысли под покровом показного благочестия. Поэтому в вопросах религии у Агафия чувствуется известная раздвоенность. С одной стороны, он подчеркивает, что «самое нечестивое дело отказаться от истинной религии и священных тайн»[75]. Он признает христианство сильным оружием в руках правительства для расширения влияния Византийской империи на соседние варварские народы. Вместе с тем Агафий — горячий сторонник политики полной веротерпимости. Христианство должно распространяться отнюдь не силой, а только лишь убеждением[76]. Агафий решительно выступает также против всяческих гонений на еретиков и язычников.
Религиозные взгляды Агафия отразили настроения той части византийской интеллигенции, которая если и растеряла уже свои языческие верования, то не приняла до конца и христианства, во многом оставаясь равнодушной к новой религии, тем более, что в VI в. христианство усиленно насаждалось сверху.
По своим социально-политическим взглядам Агафий несколько более демократичен, чем Прокопий. У Прокопия никогда не встречается Осуждение высшей знати как социальной группировки, можно найти лишь критику отдельных приверженцев правительства Юстиниана. У Агафия, наоборот, звучит открытое порицание разбогатевшей знати в целом — динатов. Вместе с тем Агафий почти так же, как и Прокопий, высокомерен по отношению к народным массам. Но это презрение не аристократа по рождению, а «аристократа духа», человека образованного к простой, невежественной и легковерной «черни», удел которой — суеверие и темнота. Агафий резко выступает против народных восстаний и волнений, связанных с борьбой цирковых партий. Он полагает, что цирковые ристания и увлечение борьбой «цветов» развращают юношество. Агафий предлагает изменить воспитание молодежи: юношам необходимо идти на военную службу, воспитывать в себе доблесть и мужество, а не растрачивать попусту силы в конских ристаниях, в борьбе димов и партий цирка[77].
Народу, толпе Агафий всегда противопоставляет избранных людей, превосходящих остальных не знатностью и богатством, что так ценит Прокопий, а выдающихся своими личными талантами, мудростью, справедливостью, доблестью. В этом сказывается индивидуализм Агафия, противопоставление народа и интеллигенции, столь свойственное античному миру.