Находясь всецело в кругу античных идей, Аммиан Марцеллин проявляет в то же время двойственное отношение к христианству. В труде этого историка критическое отношение к церковной иерархии с ее бесконечными внутренними раздорами уживается с уважением к самой христианской религии и веротерпимостью.
Аммиан Марцеллин создает необычайно реалистическую картину, бичуя пороки высшего духовенства в Риме. Его рассказ достигает редкой обличительной силы, когда он описывает борьбу за папский престол, во время которой претенденты поднимают на восстание чернь и проливают потоки крови. Роскоши и суетному тщеславию высших церковных сановников Аммиан Марцеллин противопоставляет бедность и смирение провинциальных священников.
Осуждая распри между христианами, связанные с развитием ересей, Аммиан Марцеллин вместе с тем и без всякого сочувствия говорит о столкновениях христиан с язычниками.
Сторонник веротерпимости, считающий нормальным сосуществование и культа Адониса, и древнеегипетских культов, и христианства, Аммиан рассматривает последнее как одну из равноправных религий. Иисус Христос для него не бог, а один из учителей мудрости, основатель новой религии, «соперник Юпитера»[7].
Политические идеалы Аммиана складывались под влиянием как современной ему социально-политической борьбы, так и учения античных философов. Он приверженец сильной и справедливой монархической власти, опирающейся на мудрых помощников и чуждой личного произвола.
Власть, по его мнению, есть не что иное, как забота о благосостоянии другого. Добрый правитель должен ограничивать свое имущество, бороться с порывами страстей и гнева, знать, что воспоминания о жестокости — плохая опора для годов старости[8].
Отвлеченный идеал правителя, нарисованный Аммианом, находился в таком вопиющем противоречии с действительностью, что этот контраст прекрасно осознавался самим историком. И сила Аммиана Марцеллина — не в позитивной конструкции идеальной политической власти, а в страстном обличении существующего политического строя.
Повествование Аммиана Марцеллина достигает поистине огромного эмоционального накала, когда он рассказывает о злодеяниях и пороках таких императоров, как Валент и Валентиниан I.
Обличительные инвективы против них, впрочем, уже не были опасны для историка, писавшего свой труд в правление Феодосия I, когда критика предшествующего царствования поощрялась новым правительством.
Историк не жалеет самых сильных эпитетов для обличения политики Валента и Валентиниана I. Одновременно он рассыпается в похвалах Феодосию I, всячески прославляя его подвиги[9].
Аммиан Марцеллин — выразитель взглядов языческой оппозиции: он протестует против гонений «христианских» императоров на родовитую патрицианскую знать. При этом вероисповедные мотивы у него не играют первостепенной роли, более существенными являются политические симпатии или антипатии к тому или иному правителю. Сам историк рисует потрясающую картину падения нравов римской аристократии, делая это порою с огромным обличительным пафосом и, судя по живости картины, списывая непосредственно с натуры[10].
По-иному относится Аммиан к городской знати средней руки, к куриалам. Он оплакивает упадок курий и осуждает насильственное прикрепление к ним куриалов. Сочувственное отношение Аммиана к куриалам его родного города Антиохии было столь велико, что историк встал на их сторону во время конфликта с императором Юлианом из-за снижения цен на продукты, которое хотел провести Юлиан, заигрывая с народом Антиохии[11].
Все это заставляет предположить, что Аммиан Марцеллин, выходец из среды антиохийской муниципальной знати, в известной степени отражал настроения куриалов, стоявших в оппозиции к высшей аристократии и правлению некоторых императоров, особенно Валента и Валентиниана I.
Обличение Аммианом Марцеллином пороков высшей знати сочетается с глубоко презрительным отношением к народным массам. Особенно резкие нападки вызывает у Аммиана Марцеллина люмпен-пролетарская беднота Рима, которую он не отделяет от ремесленников, мелких торговцев и работников различных специальностей. Вслед за разоблачением упадка нравов знати Аммиан столь же яростно бичует пороки «праздной и ленивой римской черни».