Именно после собора 754 г. выступает на сцену как наиболее решительный противник иконоборчества монашество. Борьба против икон была материально невыгодна монастырям. Дело не только в том, что отдельные монастыри вели бойкую торговлю иконами и реликвиями святых. Более важно иное обстоятельство: монашество (особенно столичных и подгородных монастырей) было тесно связано с городской знатью. Наконец, на позицию монашества влияло давнее соперничество между монастырями и епископатом. Решения ряда соборов ставили монастыри под власть епископата, тогда как монахи стремились к независимости. Представился удобный повод не подчиниться центральному церковному управлению и епископату под предлогом несогласия с канонами собора 754 г. об иконоборчестве.
Встретив сопротивление, император начал террор, особенно против городской знати. В столице Константин стремился натравить городское население на монахов, которых называл «мраконосителями». Монахов выводили на ипподром для публичного осмеяния, фактически в Константинополе организовывались погромы монахов. Гонения на непокорных, фрондирующих монахов затронули и провинцию. Стратиг Фракисийской фемы Лаханодракон в 770 г. собрал монахов и монахинь в Эфесе и предложил им на выбор: или немедленно вступить в брак и стать светскими лицами, или же быть ослепленными и изгнанными. Большинство подчинилось стратигу и бросило монашескую жизнь, но нашлись и фанатики, предпочитавшие пострадать за веру. Сторонники иконопочитания эмигрировали в Сицилию и Южную Италию, в Херсон, на острова. В 771 г. Лаханодраконзакрыл ряд монастырей во Фракисийской феме. Монастыри передавались под казармы, земли и скот распродавались. Нельзя думать, однако, что Константин уничтожил все монастыри — репрессиям подверглись только непокорные обители. Иконоборческие монастыри оставались зачастую под контролем государственного чиновника.
Положение в империи в результате иконоборческого движения было очень напряженным. Это заставляло Константина V искать союзников в среде еретиков. Отношение к еретикам со стороны иконоборческого правительства было весьма сложным. Разумеется, союз государства с господствующей церковью ни в коем случае не мог быть поколеблен. Собор 754 г. прекрасно это показал, преследования еретиков формально не были отменены. И все же и Лев III, и Константин V проявляли терпимость к павликианам (см. ниже, стр. 76). Оба они видели в павликианах в известном смысле союзников в борьбе против иконопочитателей. Терпимое отношение к павликианам иконоборческих императоров объясняется также политическими соображениями: павликиане подвергались жестокому преследованию в Арабском халифате17.
В иконоборчестве существовало радикальное крыло, которое было гораздо ближе к учению павликиан, чем официальная иконоборческая церковь. Так, в споре со старцем Георгием иконоборец, по-видимому, из низов, некий Косьма, выступал даже против почитания креста, что было характерно для павликиан, а не иконоборцев, которые весьма чтили крест18.
В политике Константина V важное место принадлежало переселенческим мероприятиям. В 752 г., взяв Мелитину, Константин переселил во Фракию живших в Мелитине павликиан. Ряд армянских землевладельцев-нахараров перешел в подданство Византии и получил от Константина земельные владения. Часть армян переселена была во Фракию, где они представляли оплот Византии против возрастающего могущества болгар. В столице Константин стремился поселить ремесленников из провинции19. Для восстановительных работ Константин V переселил туда несколько тысяч строителей различных специальностей: из Малой Азии, Понта, Греции и островов, благодаря чему возрос удельный вес столичного ремесленного производства. Константинополь в правление Константина был заселен преданными ему элементами: военным гарнизоном с семьями, переселенным из самых верных Константину фем — Анатолика и Фракисийской, представителями фемной знати.
Стремление Константина опереться на население столицы в конечном счете привело к отрицательным для иконоборчества результатам: император не предусмотрел воздействия экономических условий Константинополя как крупного центра товарного производства и обращения. Очень скоро ремесленные массы так или иначе стали экономически зависеть от местной знати, ростовщиков, домовладельцев, а представители фемной знати легко включались вряды константинопольского патрициата и стали воспринимать его идеологию. Этому способствовало упрочение внутреннего и внешнего положения Византии к концу 70-х годов. На всех границах велись наступательные войны, дававшие большую добычу. Византийский флот господствовал в восточной части Средиземного моря. Развитие морской торговли укрепляло положение столичной знати, которая, владея кораблями, давая ссуду, могла пользоваться выгодами внешней торговли, не пускаясь лично в опасное плавание. Для того, чтобы иметь за собой поддержку шумной столицы, Константин стал вести политику, которая в конечном счете подрывала социальный базис его власти.