«История» Критовула посвящена событиям 1451–1462 гг. Написанная с туркофильских позиций, она существенна как источник для проверки сообщений других греческих летописцев того времени. Она содержит много важных сведений по экономической истории, а суждения автора (например о решающей роли артиллерии при взятии Константинополя) нередко свидетельствуют о его проницательности.
Наряду с хрониками общевизантийского или даже — как у Халкокондила — общесредиземноморского масштаба, в это время появились исторические сочинения локального значения. Такова в первую очередь анонимная «Морейская хроника»[33]. Она написана дурными стихами и вышла из-под пера человека мало образованного, вероятно, полугрека-полуфранка, жившего, скорее всего, во второй четверти XIV в. Его симпатии принадлежат латинской знати, утвердившейся на Пелопоннесе, предмет его повествования — не византийский мир, а одна только область — Пелопоннес, и он охотно сообщает всевозможные детали из истории феодальных войн между различными баронами. Язык хроники — разговорный, изобилующий живой терминологией.
«Морейская хроника» состоит из двух частей. Первая — точнее назвать ее вводной — рассказывает довольно коротко о Первом и Четвертом крестовых походах, вторая и основная часть — посвящена событиям на Пелопоннесе в 1205–1292 гг. Помимо политической истории, «Морейская хроника» содержит массу данных о социальных и правовых отношениях на покоренном Пелопоннесе[34] и является ценнейшим источником для изучения взаимоотношений между латинскими завоевателями и греческим населением.
К более позднему времени относится хроника Михаила Панарета, освещающая историю Трапезунда в 1204–1426 гг.[35], и кипрская хроника Леонтия Махеры, в которой после беглого обзора древнейших событий автор излагает историю 1359–1432 гг.[36] Хроника Махеры написана православным греком, жившим под властью крестоносной династии Лузиньяьов и, подобно «Морейской хронике», — на разговорном языке, с использованием французских и итальянских терминов.
От всего периода XIII–XV вв. сохранилось большое количества публицистических произведений. Как и ранее, в византийской публицистике огромное место занимают традиционные темы: богословская полемика и славословие в адрес императоров. Однако все отчетливее пробивает себе путь публицистика нового типа: то более, то менее завуалированная полемика с политическими противниками, критика пороков общественного строя, предложения реформ.
После Николая Месарита, деятельность которого началась еще до 1204 г., крупнейшим византийским публицистом XIII в. был Никифор Влеммид, наставник никейского императора Феодора II Ласкарисаи основатель монастыря близ Эфеса[37]. Ему принадлежит, помимо многочисленных писем и богословских сочинений, выдержанное вполне в традиционном духе «Слово, именуемое Царская статуя» — описание доблестей, свойственных государю. Но некоторые новые черты отличают наиболее значительные произведения Влеммида — две его краткие автобиографии, написанные в 1264–1265 гг. и посвященные оправданию его деятельности: хотя в прославлении своего героя Влеммид прибегает к традиционным агиографическим приемам (в том числе к рассказу о чудесах), то обстоятельство, что этот герой — он сам, придает его сочинению оттенок нового, наступающего периода.
Тот же интерес к человеческой личности вызвал к жизни и другую автобиографию — младшего современника Влеммида, Григория Кипрского, занимавшего патриарший престол в 1283–1289 гг.[38]
На рубеже XIII и XIV в. много писали два видных политических деятеля: Никифор Хумн, ученик Григория Кипрского, и великий логофет Феодор Метохит. Первоначально единомышленники и друзья, они примкнули затем к разным группировкам господствующего класса и вступили в острую полемику, которая — что характерно для Византии вообще — внешне была посвящена чисто научным вопросам: политический смысл борьбы был скрыт за проблемами астрономии и стилистики[39].
Обострение политической борьбы в середине XIV столетия естественным образом приводит к обнажению существа споров: предметом дискуссии становятся наболевшие вопросы общественных отношений. Наиболее резко поднимает в это время социальные проблемы Алексей Макремволит, критикующий язвы современного ему порядка в «Диалоге богатых и бедных»[40]. Острую полемику вызвало движение зилотов в Фессалонике. Нет сомнений, что идеологи восставших издавали трактаты и речи в защиту своих преобразований — однако зилотская публицистика до нас не дошла. Зато антизилотские сочинения сохранились — в том числе написанные виднейшими риторами того времени Димитрием Кидонисом и Григорием Паламой. Долгое время наиболее важным источником по истории зилотского движения считалась обвинительная речь Николая Кавасилы — однако исследования последних лет показали, что это произведение скорее всего относится к иным событиям[41].
33
The Chronicle of Morea, ed.J. Schmitt. London, 1904. Новый английский перевод: Crusaders as conquerors. The Chronicle of Morea, transl. by H. E. Lurier. New York, London, 1964.
35
A. Xаханов. Трапезундская хроника Михаила Панарета. М., 1905. Новое издание: Μιχαηλ του Παναρετου Περι των Μεγαλων Κομνηνων ed. O. Lampsides. Athenai, 1956.
36
Leontios Makhairas. Recital concerning the Sweet Land of Cyprus, vol. I–II, ed. R. Dawkins. Oxford, 1932. Существует также локальная эпирская хроника, известная под ошибочным наименованием «Истории» Комнина и Прокла [см. L. Vranoussis. Deux historiens byzantiris qui n'ont jamais existe: Comnenos et Proclos. — «'Επετηρις του Μεσαιωνιχου 'Αρχειου» 12, 1962 (1965)].
37
Основная публикация: Nicephori Blemmydae curriculum vitae et carmina, ed. A. Heisenberg. Lipsiae, 1896. См. о нем: В. И. Барвинок. Никифор Влеммид и его сочинения. Киев, 1911.
39
I. Sevcenko. Etudes sur la polemique entre Theodore Metochite et Nicephore Choumnos. Bruxelles, 1962. О Метохите см. H.-G. Beck. Theodoros Metochites. Die Krise des byzantinischen Weltbildes im 14. Jhdt. Munchen, 1952; A. Gigante. Teodoro Metochites critico letterario. — Rivista di Studi bizantini e neoellenici, 2–3, 1965–1966. См. о Хумне: J. Verpeaux. Nicephore Choumnos, homme d'etat et humaniste byzantin. Paris, 1959.
40
I. Sevсenko. Alexios Makrembolites and his «Dialogue between the Rich and the Poor». — ЗРВИ, 6, 1960, p. 187–228.
41
I. Sevсеnko. Nicolas Cabasilas' «Anti-Zealot» Discourse: A Reinterpretation, — DOP, 11, 1957, p. 79–171. См. также ответ И. Шевченко на возражения критиков: I. Sevcenko. A Postscript on Nicolas Cabasilas' «Anti-Zealot» Discourse. — DOP, 16, 1962, p. 403–408, где указана литература вопроса. Кавасиле принадлежат также письма, трактат против ростовщичества и ряд других сочинений. См. R. Guilland. La correspondance inedite de Nicolas Cabasilas. — BZ, 30, 1929/30, p. 97–102; idem. Le traite inedit «Sur l'usure» de Nicolas Cabasilas — «Εις μνημην Σπ. Λαμπρου». Athenai, 1933.