Глава 2. Заграничный вояж императора. Последние годы мира
Там св. Мануила ждала первая неудача: венецианцы никогда не забывали о своих торговых интересах и неоднократно вступали в соглашения с султаном Баязедом по отдельным вопросам. Поэтому Республика не пожелала вступать в публичный военный союз с Византией, способный испортить их отношения с османами. Кроме того, сказалось вечное противостояние Генуя-Венеция, в котором византийцы часто вольно или невольно оказывались на стороне исконного врага венецианцев. Иными словами, Венеция отказала в помощи Византии.
Следующий путь императора лежал в Италию. Как и в Венеции, его пышно и торжественно встречали, глаза итальянцев горели от восторга (видимо, они еще помнили свою древнюю историю), но, кроме общих фраз и обещаний, св. Мануил II Палеолог пока еще ничего не получил. Как полагают, отчаянность положения привела его к готовности заключить унию, если бы ему кто-нибудь в ту минуту ее предложил. Но в этот момент в Риме шла борьба между папой Бонифацием IX (1389–1404) и антипапой Бенедиктом XIII (1394–1423). По этой причине унию заключать было просто не с кем. Впрочем, по некоторым источникам, царь все же заезжал в Рим и имел аудиенцию у понтифика. Во всяком случае, в Париж, куда далее направился император, он приехал заметно ободренный и обнадеженный.
В столице Франции св. Мануила II Палеолога встречали великолепно. Несмотря на длившуюся Столетнюю войну и скудность государственной казны, король Карл VI сделал все, чтобы достойно встретить «Императора греков», как Римского царя называли на Западе. 3 июня 1400 г., когда св. Мануил II въехал на Шарантонский мост, его встречал сам Французский король со свитой, канцлер, президенты обеих палат Парижского парламента в сопровождении 500 депутатов, три кардинала и 2 тысячи конных парижан. Император, верхом на лошади, в белых шелковых одеждах, производил прекрасное впечатление на французов. Его приветствовали громкими криками на всем пути следования. После королевского пира его отвезли в Лувр, где разместили в прекрасных апартаментах[775].
Целых 4 месяца провел св. Мануил II в Париже и получил долгожданную помощь, хотя и в скромных размерах. Королевский совет дал ему разрешение сформировать отряд численностью 1200 рыцарей во главе с тем же маршалом Бусико, но более ничем помочь не смог. Дальнейшее пребывание во Франции становилось накладным. Хотя парижане и определили средства для содержания Римского василевса и его двора, но царь постоянно нуждался. Чтобы покрыть текущие расходы и собрать средства для нового Крестового похода, св. Мануил II Палеолог был вынужден продавать святые мощи, находившиеся при нем. А его чиновник Хрисолор торговал папскими индульгенциями. Согласимся, жалкое зрелище для величественного императора тысячелетней Римской империи[776].
Из Парижа Палеолог отправился в Лондон, где его также обнадежили — видимо, Английский король Генрих IV Болинброк (1399–1413) не хотел отставать от «наихристианнейшего короля» Франции. Как и французы, англичане выказали большое уважение царскому сану св. Мануила, надеясь, что сбор пожертвований даст приличную сумму денег Византийскому императору. По всей стране были установлены специальные деревянные ящики для приема денег, и всего набралось около 4 тысяч фунтов стерлингов[777]. Византийцам были обещаны рыцари и знаменитые английские лучники, о чем император св. Мануил II радостно и уведомил Константинополь в своем письме. Однако эта помощь осталась на бумаге — сославшись на непредвиденные обстоятельства, Английский король вскоре фактически аннулировал свои обязательства[778].
В начале 1401 г. василевс вернулся в Париж, где прожил еще около 2 лет, все надеясь на то, что ему удастся в ходе личных встреч с политической элитой Запада получить большую помощь от западных государей. Положение его было унизительным, и не случайно один современник так описывал европейское турне Римского царя. «Я подумал, увидев его: насколько больно, что этот великий и далекий восточный христианский государь, побуждаемый насилием неверных, вынужден был посетить далекие западные острова, прося против них помощи. О, Боже! Что с тобой, прежняя римская слава? Великие деяния твоей Империи теперь разбиты; о тебе справедливо можно сказать изречение Иеремии: «Великий между народами князь над областями сделался данником» (Плач Иеремии, 1, 1). Кто когда-либо мог подумать, что ты, который, восседая обычно на престоле величия, управлял всем миром, дойдешь до такого унижения, что не будешь в состоянии оказать никакой помощи христианской вере!»[779]