Сложнее оказалось с Константинопольским патриархом Иосифом, которого папские нунции пытались убедить соблюсти протокол и припасть к ноге апостолика. Не без резона архиерей спросил: «Откуда у папы такие привилегии? Какой Вселенский Собор дал ему их? И разве апостолы целовали стопу апостола Петра? Кто-нибудь слышал об этом?» Ему попытались объяснить, что это «древний» обычай, которому беспрекословно повинуются и Германские императоры, и остальные западные государи. Но патриарх ответил, что это — новшество, и он не готов следовать ему. Когда страсти накалились, византийский архиерей напрямую заявил, что никогда не станет лобызать стопу папы, а в случае упрямства Римского клира просто уедет назад в Константинополь со всеми своими епископами; пусть папа проводит Вселенский Собор без них.
Пришлось уступить, но в отместку папа Евгений встречал Константинопольского патриарха не во дворце, а в своих личных апартаментах, и встреча эта носила сугубо формальный характер. Восточные архиереи откровенно ворчали, обращаясь к патриарху: «Эти и многие подобные вещи надо было обдумать и решить. Когда мы спрашивали и хотели знать, как и на каких условиях мы отправимся к латинянам, ты обещал, что все будет хорошо. Мы думали, что ничего не осталось из необходимого, что не было бы несогласованным или невыясненным»[833].
Несмотря на эту натяжку, Рим мог считать, что инициатива на Соборе принадлежит ему. Но тут неожиданно император обратился с ультиматумом к понтифику, потребовав, чтобы на Соборе присутствовали все западные государи. Более того, он посчитал, что обсуждение спорных вопросов может начаться не ранее чем через 4 месяца по прибытии византийцев; и объяснил почему. Помимо церковных вопросов, императора волновали проблемы безопасности Константинополя и последних византийских земель. А потому он очень надеялся договориться с европейскими государями о военном союзе[834].
Апостолик стушевался. Это невозможно, заявил он, поскольку император и короли постоянно воюют друг с другом; однако василевс настаивал. В принципе он был совершенно прав, требуя, чтобы на Соборе присутствовали светские владыки. Помимо прочих причин, изложенных выше, это позволяло сохранить «принцип симметрии». Далеко не всегда Римский царь присутствовал на Вселенских Соборах, и если уж он прибыл, то к нему должны были присоединиться другие венчанные Богом государи. Кроме того, если речь шла о воссоединении Церквей, то следовало убедиться в том, что с будущими соборными постановлениями будет согласна вся Кафолическая Церковь, которую представляет далеко не один Римский папа, но и короли, главенствующие над своими церквами. Делать нечего — пришлось отложить заседание, чтобы срочно разослать приглашения[835].
Между прочим, данный эпизод красноречиво свидетельствует о том, что византийцы отправлялись в Ферраро в надежде не только получить искомую военную помощь, но и разрешить мучивший Кафолическую Церковь вопрос о догматических и обрядовых разногласиях. И не случайно впоследствии св. Марк Эфесский с горечью разочарования скажет, что, отправляясь в Италию, они рассчитывали совершить нечто великое и достойное их труда[836].
Однако требование Византийского императора было очень сложным для исполнения. Дело в том, что подавляющее число европейских монархов принимало участие в Базельском Соборе, который и не думал расходиться или переезжать в Ферраро. То обстоятельство, что часть епископов отправилась к папе, ничего не значило для реформаторов из числа папской оппозиции. И пока понтифик встречал Византийского царя, Базельские отцы приняли решение об отстранении Евгения IV от власти. Тогда часть кардиналов во главе с кардиналом Цезаре решили покинуть «мятежников» и предать себя папе. За ними последовала большая часть архиереев. Но оставшиеся архипастыри и короли повторили тезис, что Вселенский Собор стоит выше папы, вторично сместили Евгения IV с кафедры и неожиданно избрали новым апостоликом графа Амадея VIII Савойского, блестящего государя, ставшего отшельником. Антипапе дали имя Феликса V (1439–1449)[837].
833