Краткое перемирие между Римской курией и Германским императором не могло никого обмануть. Между двумя центрами власти Запада шла война не на жизнь, а на смерть, сопровождавшаяся дипломатическими трюками, богословскими сочинениями о верховенстве той или иной стороны и резкими выпадами. В 1236 г. без всякого смущения папа Григорий IX заявил Фридриху II, что Апостольский престол передал ему власть меча и царство, но Рим вовсе не собирается отказываться от своих собственных верховных прав на Империю. Иными словами, Германскому императору недвусмысленно дали понять, что он — ленник понтифика. «В пику» королю апостолик после своего торжественного вступления в должность установил отныне особый обряд собственной коронации — садился на трон с короной на голове в виде земного круга. В близких к папе кругах корона называлась «императорским украшением»[137].
В таких условиях Гогенштауфен искал союзника, которого с ним объединяют не только враги, но и сходство убеждений. Хотя Рим и французы негодовали на него, но в целом Фридрих II придерживался той же «грекофильской» политики, которую избрали еще Конрад III и Генрих IV, дружившие с Комнинами против норманнов и Рима. Фридрих II хотел сделать свою власть столь же полнокровной, как во времена святого Константина I Великого, святого Юстиниана I Великого и Карла Великого. Одним словом, желал такого же могущества, каким обладали ранее Византийские императоры[138].
Эта прямая политика не могла не провоцировать Римского епископа на ответные меры; и наоборот. В 1237 г. произошло неудачное столкновение ломбардцев, которых Фридрих II разгромил и безжалостно наказал. Для понтифика это был очевидный сигнал тому, что может ожидать его. Следующим этапом стали приготовления к свадьбе Энцио, незаконнорожденного сына Фридриха II, на Сардинии с девушкой из аристократической семьи и назначения его королем этого острова, который относился к папским владениям. Накал страстей дошел до того, что король называл Римского епископа не иначе как «развратником, помазанным елеем скверны», а тот в ответ объявил Гогенштауфена «зверем Апокалипсиса». Папские агенты разъезжали по Германии и Италии, подталкивая к выступлению против короля. А Фридрих тем временем вел тайные переговоры с кардиналами, чтобы вообще лишить Григория IX папского сана[139].
В 1239 г. Фридрих II вновь был отлучен от Церкви и объявлен врагом всех христиан. В ответ он дошел до Рима и окружил город своими войсками. Не выдержав этого зрелища, папа скончался. Новый папа Иннокентий IV (1243–1254), 48-летний энергичный и властолюбивый генуэзец, потратил громадные суммы денег для того, чтобы свергнуть могучего Гогенштауфена. Дошло до того, что в 1244 г. понтифик объявил крестовый поход против Гогенштауфена, что привело к открытым военным действиям, продолжавшимся до смерти короля в 1250 г.[140] Примечательно, что кончина императора вызвала совершенно неадекватную с точки зрения морали реакцию Римского престола. Иннокентий IV, живший в изгнании в Лионе, обратился к пастве со следующими словами: «Да возрадуются Небеса! Да наполнится весельем земля, ибо с падением тирана Господь Всемогущий сменил бури и грозы, которые посылал на ваши головы, на ласковый ветерок и питающий влагой дождь»[141].
Для нас изложение этих событий интересно еще и тем, что позволяет иллюстрировать довольно очевидный факт: в лице Фридриха II и св. Иоанна III встретились два «империалиста», мыслящие христианскую цивилизацию только в форме Священной Римской империи, власть над которой, включая, разумеется, главенство в церковном управлении Кафолической Церкви, принадлежит исключительно Римскому императору. Теоретически для этого нужно было «всего-навсего» вернуть настоящему хозяину — Византийскому императору Константинополь, урезонить Римского папу и соединить две половины в одно целое. Конечно, на заключительной стадии потенциально должен был возникнуть вопрос о том, кто именно вправе претендовать на титул Римского императора — Никейский царь или Германский король. В частности, обещая вернуть грекам их Константинополь, он тут же выставлял условие — чтобы св. Иоанн III Ватац признал себя его вассалом. Но до этого было еще далеко, а пока никаких противоречий Фридрих II и св. Иоанн III Ватац между собой не замечали.
138