Войска христиан переправлялись на другой берег и тут же вступали в бой. Но турки сумели прорвать их центр и вклиниться между двумя частями крестоносного воинства. В скором времени в бой вступил уже сам король Людовик Святой со своими рыцарями. Наконец, сражение, длившееся весь день, завершилось. Город взять пилигримам не удалось, и они отошли в свой лагерь[168].
Но едва наступила ночь, как сарацины внезапно напали на них. Первыми атакам подверглись воины графа Анжуйского, брата короля, к которому тот поспешил на помощь. Затем сражение закипело по всему фронту. К утру египтяне отступили, а крестоносцы праздновали победу, потеряв, правда, вновь множество прекрасных воинов и военачальников. Через 9 дней на поверхность воды стали всплывать трупы убитых при переправе рыцарей и мусульман. Их было такое множество, что король, опасаясь эпидемии, нанял сотню бродяг, которые за деньги взялись захоронить покойников.
В пятницу, 11 февраля 1249 г., мамелюки снова нанесли смелый и неожиданный удар по лагерю крестоносцев. Эти бесстрашные воины, набираемые из числа белых мальчиков-рабов покоренных народов (прообраз будущих янычар), наступали настолько дерзко и мощно, что многие пилигримы впоследствии говорили, будто никогда ранее не видели такой смелой атаки. Многие латиняне погибли в этом бою, включая Великого магистра тамплиеров. Однако и сарацины потеряли до 4 тысяч воинов убитыми[169].
А затем в лагерь крестоносцев проник голод — самое страшное оружие. Подвоз продовольствия из Дамьетты был крайне затруднен — повсюду разъезжали конные отряды сарацин, и в крестоносном лагере наступила страшная дороговизна. Как рассказывают современники тех событий, один бык стоил не менее 80 ливров, а баран или свинья — по 30 ливров. Вскоре положение французов стало бедственным — многие воины были ранены, а поправить здоровье им мешало отсутствие пищи. Чтобы избежать гибели, Людовик Святой решил отвести свои войска к Дамьетте, где располагался лагерь герцога Бургундского[170].
Для обеспечения своего отхода Людовик IX попытался договориться с султаном, но Туран-шах, уже прибывший в Египет и принявший командование армией, прекрасно осведомленный об истинном положении дел пилигримов, наотрез отказался от каких-либо переговоров. От безысходности 5 апреля французы и их союзники двинулись в обратный путь в полном окружении врагов. Король находился впереди армии во главе отряда телохранителей. Задача осложнялась тем, что Людовик Святой, и ранее не отличавшийся железным здоровьем, заболел дизентерией. Он едва держался в седле и под конец дня потерял сознание. В довершение всех бед в спешке по чьей-то ошибке забыли уничтожить сооруженный ранее понтонный мост, и теперь сарацины беспрепятственно перешли реку и бросились в погоню за крестоносцами[171].
Королю становилось все хуже, раздавались даже голоса, что он не доживет до рассвета следующего дня. И потому пришлось срочно отправлять его в близлежащую деревню, Мунтьян Абу-Абдаллах. А остальная армия оказалась окруженной у деревни Шаримши. Правда, пилигримы отбили все атаки сарацин, но тут некий гонец из числа французских сержантов по имени Марсель, подкупленный султаном, прибыл к латинянам и передал, будто король отдал приказ сложить оружие. Вслед за теми наступила очередь и короля — он оказался в плену вместе со своими товарищами![172]
Это была позорная, неслыханная ситуация — король Франции оказался в руках у турок. Помимо этого, сарацины захватили весь крестоносный флот, а также несколько десятков тысяч пленных. Не все из них имели счастливую судьбу: заболевших пилигримов египтяне безжалостно убивали на месте, а остальных пешком погнали в аль-Мансуру. Там их партиями по 200–300 человек выводили на базарную площадь и требовали принять ислам; несогласных казнили тут же[173].
Известия об этой катастрофе не быстро дошли до Европы, где все были убеждены в том, что Людовик IX захватил Египет. Когда первые гонцы прибыли в Париж со скорбными вестями, их сгоряча просто бросили в тюрьму, как распространителей ложных слухов. Но затем все подтвердилось. В отчаянии Римский епископ послал остальным монархам Европы и епископату письмо, в котором содержались следующие строки: «О, обманчивые страны Востока! О, Египет, царство мрака. Неужели ты сулил радостные новости в начале войны только для того, чтобы повергнуть нас в мрачную тьму и самому оставаться похороненным во тьме глубокой ночи?!» Эффект от поражения крестоносцев был таков, что, по словам Матфея Парижского, в городах Италии многие разуверились. Но была и обратная реакция. Английское рыцарство возмутилось бездействием собственного короля. Германский император Фридрих II отправил послов к султану с просьбой освободить Людовика IX. А король Кастилии Фернандо III Святой (1230–1252), несмотря на собственную войну с сарацинами, дал клятву отправиться на Восток для отмщения погибшим французским рыцарям[174].
168
170
172