Понимая, что сам становится игрушкой в чужих руках, Иннокентий III писал рыцарям, желая привести их в чувство: «И вот золото ваше превратилось в металл, когда, отвратившись от чистоты планов и свернув со своей дороги на неправедный путь, вы, можно сказать, сняли руку с плуга. И когда вам нужно было поспешать к истекающей млеком и медом земле, вы отправились прочь, уйдя в пустыню. Вы можете принести дьяволу первые плоды своего паломничества и пролитой ради демонов крови вашей и ваших братьев. Вы напали на город и горожан, нанеся оскорбление Распятому, и своим чудовищным изобретательством заставили их сдаться»[987].
Но, дабы смягчить тон, папа тут же отметил в своем послании: «Я дал приказ находящимся в лагере епископам освободить вас от анафемы, если вы искренне покаетесь»[988]. Для понтифика все было предельно ясно — «лес рубят — щепки летят». Оставаясь на ригоричных позициях, он рисковал совсем утратить нить управления 4-м Крестовым походом, который и так выходил из-под его контроля.
В Заре в первый раз кроваво проявились противоречия между венецианцами и французами. Последние правильно поняли, что их используют в качестве военной рабочей силы, и уже через 3 дня после захвата Зары пилигримы и республиканцы столкнулись на узких улицах города. Яростно лязгали мечи, летели копья, свистели стрелы арбалетов — почти целый день шли бои по всему городу, в которых погибло множество воинов — говорят, до 100 человек[989].
После этого часть рыцарей оставила лагерь крестоносцев, вернувшись на родину. Другие самостоятельно отправились в Сирию, найдя там свою погибель. А остальные латиняне направили посольство в Рим, дабы разрешить конфликт и узнать отношение папы к минувшим инцидентам. При встрече понтифик пожурил крестоносцев, сказал, что ему известно, из-за чьих прегрешений (чьих же?) им пришлось действовать таким образом, и проявил сочувствие к нелегкой судьбе крестоносного воинства. В заключение он попросил рыцарей более не отвлекаться от намеченной цели, не грабить христианские земли и сохранять мир между собой. Если раньше можно было говорить, что понтифик не знал о тайном плане венецианцев, то теперь эта мысль утрачивала какое-либо основание. Любой, имеющий даже слабые познания в географии, мог без труда понять, что Крестовый поход двинется дальше не к Египту, а в Константинополь.
Примирительный тон апостолика и его желание показать, будто Риму ничего не известно об изменении маршрута, не могло обмануть Дандоло. Иннокентий III прямо говорил вождям Крестового похода, что «греки виновны во многих преступлениях против Бога и Церкви, а особенно император Алексей III, совершивший злодеяние над своим братом». И хотя дальше понтифик оговорился, будто не дело «богомольцев» наказывать византийцев за эти преступления, умные люди догадались, что получили практически приказ разделаться с Константинополем. Или как минимум индульгенцию на случай захвата города[990]. Впрочем, закулисная дипломатия оставалась неизвестной для широкой массы крестоносцев — пока еще «на поле» играли только ведущие игроки, формирующие общеевропейскую политику по своим планам.
Наступила холодная зима, и крестоносцам в Заре, лишенным нужного количества продовольствия, было очень неуютно. В это время дож Дандоло обратился к вождям латинян со следующим официальным предложением. «У греков, — сказал он, — есть много плодородной и изобильной земли. Если бы нам удалось найти хороший повод и отправиться туда, мы могли бы обеспечить себя всем необходимым, а оттуда двинуться против турок». Его поддержал присутствовавший на совещании маркиз Монферратский — видимо, роли были распределены заранее — и сказал, что видел в Германии при королевском дворе сына императора Исаака II Алексея Ангела, у которого царь Алексей III предательским путем украл власть. «Тот, кто смог бы заполучить к себе этого молодого человека, — подытожил латинянин, — легко бы сумел двинуться на Константинополь и взять там съестные припасы и прочее, поскольку молодой человек является законным императором»[991].
Видимо, предложение не вызвало негативной реакции, поскольку уже в январе 1203 г. в Зару прибыло посольство от Филиппа Швабского и Алексея Ангела. На суд крестоносцев вынесли два акта: договор между Германским королем и Византийским царевичем, а также соглашение между Венецией и крестоносцами о завоевании Константинополя (!). Король писал, что за восстановление своих нарушенных прав Алексей Ангел сполна оплатит рыцарям их подвиг в размере 200 тысяч монет. Безусловно, Ангелу очень помогло заступничество Римского папы Иннокентия III, которому он пообещал принять западный Символ Веры и латинские обряды. И мнение понтифика, поддержавшего права Алексея Ангела, на этот раз не осталось безызвестным для вождей латинян.