Человек, вошедший в элиту Византии, обладал всеми пороками своего дяди Иоанна Орфанотрофа, но не имел никаких добродетелей. Свое прозвище он получил от отца, судовщика Стефана, занимавшегося чернением смолой днища кораблей. При новой власти тот стал друнгарием флота, но аристократия откровенно не желала принимать его, безродного выскочку, в свои ряды. Аналогичная судьба ждала и Михаила Калафата, которого терпели, но не любили. И, надо сказать, было за что.
Несмотря на молодые годы, Михаил Калафат был широко известен своим высокомерием, лукавством, хитростью, раздражительностью и полной неразборчивостью в средствах для достижения поставленной цели. Даже сам Иоанн Орфанотроф, спустя короткое время, разочаровался в собственном выборе и подумывал о том, чтобы заменить Калафата другим племянником, но слишком долго колебался, а потому так и не смог реализовать свой план.
Между тем болезнь царя усиливалась. Помимо эпилепсии, у него открылась водянка, и вид императора был ужасен. Михаил IV много жертвовал монастырям и возвел несколько храмов, желая загладить свои грехи, но ничего не помогало. Он весь распух, и его пальцы приняли гигантские размеры. Тогда, почувствовав приближение смерти, Пафлагон совершил акт, крайне неприятный для Орфанотрофа, — он принял постриг в возведенном им на собственные средства монастыре Святых Бессребреников. 10 декабря 1041 г., отправляясь в храм, император хотел обуться, но не нашел кожаных сандалий, забытых рассеянным слугой. Тогда василевс босиком (!) отправился в храм, поддерживаемый под руки монахами, а по окончании Таинства пострижения вернулся в келью и в тот же день скончался[772]. Скромность Михаила IV проявилась и после смерти — по предварительному приказу василевса, его похоронили в этом же храме по левую сторону от входа, перед алтарем[773].
Любопытно, что Зоя, узнав о том, что император умирает, обезумела от горя и, забыв все обиды, пешком бросилась в обитель. Она хотела сказать последние слова любви своему возлюбленному, нежное чувство к которому все еще жило в ее душе. Однако, желая умереть в мире и спокойствии, Михаил отказался принять императрицу, и Зоя вернулась во дворец, где и узнала о кончине царя[774].
Глава 2. Неблагодарный «сын»
Безусловно, это был тяжелый удар для Пафлагонцев. Даже «железный» Иоанн Орфанотроф три дня находился в монастыре близ тела покойного брата, оплакивая его смерть. Тяжелые думы мучили пока еще всесильного евнуха: он не доверял Калафату, но не мог придумать, каким способом отставить племянника от власти, не утратив одновременно с этим своего влияния. В это время в ситуацию деятельно вмешались другие родственники Калафата во главе с дядей Константином, всегда недолюбливавшим Орфанотрофа за то, что тот единственный из семьи вознесся так высоко. Они убедили евнуха, что никакой альтернативы Михаилу нет, а потому — надо действовать. «Кесарь не являлся неприкосновенной фигурой, а императрица способна найти себе нового мужа или просто передать царскую власть другому кандидату», — говорили евнуху. В таком случае Пафлагонцам не только пришлось бы уйти с прибыльных должностей в отставку и в забвение, но, возможно, и поплатиться жизнью за яркий взлет к вершинам властной пирамиды. Кто-кто, а Орфанотроф уж достоверно знал, какая ненависть скопилась в душах аристократии и простого населения к случайным выскочкам.
И сразу после погребения Михаила IV, состоявшегося 13 декабря 1041 г., была разыграна очередная сцена, чтобы привести Калафата на царство. Нет, его не собирались женить на Зое: во-первых, Калафат был уже женат, а, во-вторых, третий брак императрицы был бы с канонической точки зрения сомнительным. Кроме того, кто же входит в одну и ту же воду второй раз? И Орфанотроф придумал новый, оригинальный и ловкий план, должный своей неожиданностью привести императрицу в замешательство. После чего, используя ее состояние, можно было попытаться при помощи лести навязать царице нужное решение.
Неожиданно для Зои в ее покои вошли члены семьи Пафлагонов во главе с Иоанном Орфанотрофом и Калафатом. Они пали ниц перед царицей и заявили, что та может поступить по собственному усмотрению: или править самостоятельно, или возвести на престол своего «сына», Михаила Калафата, который якобы будет являться лишь номинальным царем при Зое. Естественно, Зоя была ошеломлена: она действительно думала о том, что с ней будет дальше, но никак не ожидала такого предложения. Чтобы окончательно устранить все подозрения императрицы, Калафат тут же дал клятву на святынях, что всю свою жизнь будет относиться к Зое, как матери и своей госпоже, выполняя все ее требования и желания. Здесь следует сказать, что Зоя очень боялась Орфанотрофа, и не только потому, что физически ощущала его превосходство перед собой в интриге и силе характера. Представим себе — стареющая, одинокая и беззащитная женщина оказалась окруженной группой мужчин, легко способных тут же в случае отказа убить ее. То, что евнух готов к этому, императрица знала не понаслышке. Собственно говоря, никакой альтернативы у нее не было. Зоя сдалась, и 26-летний Калафат был объявлен ею новым императором Византии Михаилом V[775]. Как и раньше, столичный патриарх послушно исполнил волю императрицы.
772