Все было бы хорошо, но тут Михаил V совершил роковую для себя ошибку: он решил, что дело уже сделано, и императрица Зоя, его «мать», может быть безболезненно отстранена от власти. Этот процесс также происходил постепенно. Вначале, окруженный группой льстецов в неизменном присутствии дяди Константина, Михаил бурно негодовал, что имя царицы провозглашали первым перед ним. Однажды, «в сердцах», он даже, говорят, признался, что готов откусить свой язык, некогда назвавший Зою «госпожой». Однако Калафат не учел той популярности в народе, которую снискали себе предыдущие представители славной Македонской династии. А также того простого обстоятельства, что его царствование до тех пор оставалось легитимным в глазах константинопольцев, пока над ним возвышалось имя Зои, власть которой пусть даже оставалась номинальной.
Пожалуй, самым испытанным способом убрать ненужную, как ему казалось, Зою являлась естественная кончина царицы, но для этого Калафат был слишком нетерпеливым. А отравить «госпожу» представлялось очень опасным — никто не мог предсказать последствий такого заговора, о котором так или иначе все равно прознали бы в народе. Любопытно, что, подготавливая свой план, Михаил совершенно забыл о Феодоре, которая тем временем все еще жила в монастырской обители, вознося свои молитвы к Богу. Узурпатор даже не думал, жива она или нет, и кто она вообще такая — отличная характеристика знаний человека, решившего посягнуть на императорскую корону[780]. Между тем существование Феодоры как законнорожденной царевны также сыграет свою роль в грядущих событиях, о чем Калафату нужно было бы позаботиться заранее.
В общем, недолго думая Калафат приказал в величаниях ставить имя Зои на второе место после своего, а затем, ложно обвинив «мать» в волшебстве и составлении ядов, предал ее суду. В воскресенье, 18 апреля 1042 г., он отправил царицу на остров Принца, расположенный неподалеку от столицы, где Зою постригли в монахини. Стоит отметить, что при всем своем сложном характере та проявила себя настоящей порфирородной императрицей. Прежде чем взойти на судно, она спокойно подняла глаза к царскому дворцу, помянула всех своих царственных родственников, отдав особую дань любви и уважения василевсу Василию II Болгаробойце, и отдалась воле Провидения. В обители она возблагодарила Бога, сохранившего ей жизнь, и принесла дары монастырю[781].
Как только это произошло, в ближайшем окружении Калафата мнения разделились. Некоторые члены синклита открыто поддержали Михаила, объявившего новую причину отстранения царицы от власти — будто бы императрица пыталась устроить заговор и убить его. Но большинство благоразумно промолчало, в душе негодуя на поступок узурпатора. А Константинопольский патриарх Алексей III Студит горячо выступил в защиту сверженной царицы. В бешенстве Калафат приказал лишить того престола, о чем и поведал в своем обращении к народу, зачитанному на следующий день[782].
Но в ответ в столице начались беспорядки, охватившие собой все слои греческого общества — от простых ремесленников до аристократов. Все придворные партии, конкурировавшие друг с другом, объединились против общего ненавистного врага, осмелившегося поднять руку на законную императрицу. Когда утром 19 апреля 1042 г. эпарх города патрикий Анастасий явился на центральную площадь, дабы огласить царский манифест о причинах удаления Зои от власти, его забросали камнями. Раздался крик: «Не хотим иметь Калафата царем! Верните к власти нашу матушку Зою, урожденную и законную нашу царицу! Разнесем кости Калафата! Где ты, наша единственная, душой благородная и лицом прекрасная? Где ты, одна из всех достойная всего государства госпожа, царства законная наследница, у которой и отец — царь, и дед, и деда родитель?»[783]
Толпа направилась к царскому дворцу, открывая по дороге тюрьмы и выпуская арестованных. Калафат струсил и упал духом, тем более что часть его иностранных телохранителей перешла на сторону восставших. Единственным, кто сохранил самообладание, был его дядя новеллисим Константин, поспешивший домой, собравший и вооруживший челядь для боя с толпой. В константинопольцев полетели стрелы и дротики, и, как говорят, число жертв с обеих сторон достигло 3 тыс. убитых.
А тем временем по приказу василевса быстроходный корабль направился на остров Принца и доставил во дворец бывшую императрицу. Михаил Калафат потребовал от Зои принести клятву, что после прекращения волнений она не станет претендовать на власть, и испуганная женщина, чувствуя близость смерти, поспешно промолвила требуемые слова. Ее быстро переодели в царское платье и выставили напоказ народу, надеясь таким способом утихомирить восставших[784]. Но было уже поздно.
782