Однако и позиция Константинопольского патриарха, ничуть не отличающаяся от римских «нот», полагавшего себя первым патриархом, управляющим всеми остальными епископами Востока, ничем не лучше. Небезынтересно отметить, что в течение всей переписки с Римом и июльских событий 1054 г. Керулларий даже не счел нужным снестись с Иерусалимским и Александрийским патриархами и узнать их мнение. Да и Петру Антиохийскому он давал лишь поручения, мало задумываясь над его словами и позицией[878].
Теперь, освободившись, как казалось Керулларию, путем войны от Рима, он мог с полным основанием говорить о себе, как церковном главе Востока — чего, собственно говоря, и добивался все эти годы. Вслед за этим, как мы вскоре увидим, началась борьба с собственным императором, приведшая Византию к глубочайшему политическому и духовному кризису.
Раскол произошел, и каждый из противников думал, что победил. Правда, в последующие годы еще встречались сильные и мудрые фигуры, пытавшиеся возобновить отношения между Западом и Востоком. Хотя папа Виктор II и согласился с легатами своего предшественника, но он, тем не менее, направил в 1055 г. Барийского архиепископа Николая в Константинополь вместе с Аргиром. Вслед за тем папа Стефан X (1057–1058) также посылал своих легатов в византийскую столицу, но понтифик умер, и посольство рассыпалось. В 1071 и 1073 гг. папа Александр II (1061–1073) дважды пытался возобновить переговоры с императором, но также безуспешно[879].
Объективно говоря, восстановление церковного единства было крайне важно для обеих сторон. Византийские границы уже горели в огне турецких набегов (об этом речь чуть впереди), и императорам не было никакой выгоды приумножать ряды врагов, тем более на Западе. К тому же только понтифик мог хотя бы немного смягчить экспансию норманнов на греческие территории Италии. Апостольская кафедра также полагала, что союз с византийцами небезвыгоден для них среди германского и норманнского окружения. К несчастью, в Константинополе в то время также торжествовал «византийский папизм», и нужно было быть слишком наивным идеалистом, чтобы рассчитывать на успех миссий. А в самом Риме, где только-только удалось восстановить престиж папского престола, никто не собирался уступать «схизматикам». В результате каждая из сторон стремилась только к тому, чтобы насолить другой. Когда в 1073 г. папа Григорий VII исполнил просьбу императора Запада и обязал вождя норманнов Роберта Гвискара заключить мирный договор с греками, в Константинополе ответили понтифику черной неблагодарностью. Во-первых, византийцы не выполнили обещания воссоединиться с Римом на оговоренных условиях. А, во-вторых, когда папа торжественно заявил, будто готов сам явиться с армией в Константинополь, дабы отразить нападение турок, это настолько испугало восточный клир, что вопрос «замяли»[880].
Со временем иссякли и эти попытки, окончательно разделившие два христианских мира. Но напрасно «победители» торжествовали. Папство уже ждал новый кризис, который не смогла предотвратить (или, что вернее, породила) «Клюнийская реформа». И вскоре вместо Римского епископа Запад получит настоящего политического деспота, составившего конкуренцию самым сильным европейским монархам. Керулларий также мог торжествовать, но не знал, что чуть не закончит жизнь с клеймом государственного преступника. Что же касается великого христианского государства, то через 400 лет Византийской империи не станет...
LIV. Император Михаил VI Стратиотик (1056–1057)
Глава 1. «Старик», патриарх и мятежные полководцы. Завершение Македонской династии
Так получилось, что после всех дворцовых интриг и приключений последним представителем блестящей Македонской династии стал человек, не имеющей к ней по крови никакого отношения. Краткое царствование императора Михаила VI, заурядного в самом привычном смысле этого слова человека, не лучше и не хуже других Римских царей, представляет интерес в совершенно конкретном аспекте. Так сложилось, что именно на период его правления приходится самая яркая и наиболее опасная для Римской империи по последствиям вспышка «византийского папизма». Традиционное для последних столетий противостояние патриарха и василевса, ранее с успехом погашаемое силой и авторитетом императорской власти, сменилось таким положением дел, что политический статус царя и сам выбор конкретного императора стали целиком и полностью зависеть от Константинопольского архиерея. И до Михаила Керуллария, и после него столичный престол занимали сильные личности, ни на минуту не сомневающиеся в истинности «Константинова дара» и доставившие царям немало забот. Но, объективно говоря, на 1057 г. приходится высший успех «византийского папы» — никто так не был близок к достижению заветного идеала полного подчинения себе всей власти в Римской империи, как Михаил Керулларий, и ни перед кем из патриархов так не трепетали цари. Впрочем, не будем опережать события и вернемся к изложению царствования нового монарха.
878