Идеологом этого движения, душой и живым символом новой церковной партии стал св. Фотий. Уже давно не молодой человек, претерпевший множество испытаний, угнетаемый недугами, он все еще оставался мощной политической фигурой в византийском обществе. Это обстоятельство и решило судьбу св. Фотия, которого первым коснулись перемены. Вскоре после начала царствования бывший ученик святителя прямо высказал свою волю — св. Фотий должен оставить патриарший престол столицы. В принципе патриарх мог и побороться за себя: и ранее, и позднее некоторые непокорные архиереи позволяли себе апелляции к епископским собраниям, не желая подчиниться воле василевса. Но св. Фотий не стал сопротивляться и добровольно отправился в монастырь Гордон. Впрочем, сохранились свидетельства, что престарелый патриарх оказался замешанным, хотя бы и косвенно, в очередном заговоре против Льва VI — по прошествии времени этот факт не был никем ни подтвержден, ни опровергнут. Уже знакомый нам архиепископ Феодор Сантаварин — главный обвиняемый по проведенному расследованию, был ослеплен и сослан в Афины, а св. Фотий удален в монастырь[122].
На его место император возвел в патриаршее достоинство своего младшего брата 16-летнего св. Стефана (886–893), носившего сан диакона и бывшего синкеллом (сокелейником) св. Фотия. Это был жестокий удар по клирикам, чьим мнением никто не поинтересовался — понятно, что никаких заслуг перед Церковью св. Стефан не продемонстрировал по причине своего юного возраста, и его назначение состоялось по единоличной воле царя. На Рождество 886 г. митрополит Кесарии Каппадокийской Феофан совершил посвящение св. Стефана в присутствии множества архиереев и самого василевса. Теперь при юном патриархе, к тому же его брате, император мог быть абсолютно убежден в том, что все ветви власти в Римской империи сосредоточены в его руках.
Поражению партии «фотиан» много способствовало одно послание из Рима, принадлежавшее папе Стефану V (885–891). Верный последователь Николая I и Адриана II, Стефан V не преминул после начала своего понтификата высказать некоторые претензии Василию I Македонянину. Он заметил, что наверняка автором последних, так раздражавших понтифика писем императора в Рим является не император, а Константинопольский патриарх — «царь, верный постановлениям Собора 869–870 гг., не мог так плохо писать о Римской церкви». Опровергнув слова об ошибках предыдущих понтификов («представитель всех Церквей не может ошибаться»), апостолик перешел в наступление, утверждая, что если и есть где нестроения, так это в Константинополе. Святой Фотий, по его мнению, всего лишь мирянин, и только любовь Римского епископа к императору заставляет его воздержаться от порицаний в адрес Восточной Церкви. В конце папа выражал радость по поводу того, что Василий Македонянин предназначил своему сыну св. Стефану духовную карьеру — видимо, в Риме были хорошо осведомлены относительно ближайших планов василевса. Это послание пришло в византийскую столицу осенью 886 г., когда Василий I уже почил в Бозе, и в значительной степени развязало руки Льву VI в отставке св. Фотия. Если папа не признает св. Фотия законным патриархом, то как тот может оставаться на престоле? И наоборот: если понтифик приветствовал рукоположение св. Стефана в клирики, то, значит, с назначением брата Константинопольским патриархом проблем не будет[123].
Опасения царя связывались не с возрастом нового патриарха, а все с тем же св. Фотием. Дело в том, что рукополагал св. Стефана в диаконы сам св. Фотий. Но если он не признан законным патриархом, то, очевидно, и все его рукоположения являются ничтожными с канонической точки зрения. Однако император, не вдаваясь в такие подробности, никоим образом не ставил под сомнение факт посвящения своего брата. А сторонники св. Фотия тем более желали отдать последнюю дань уважения своему учителю и вождю. Оставался Рим, с которым Лев Мудрый начал выстраивать добрососедские отношения, и «игнатиане», вовсе не исчезнувшие из церковной истории после смерти св. Игнатия и сохранившие вес в обществе. Они, известные ригористы и сторонники застывших форм, представляли главную угрозу для Льва VI и св. Стефана.
Чтобы не создавать очередного раскола, император собрал всех заинтересованных лиц в Константинополе в начале 887 г. на Собор, причем в число приглашенных попали не только епископы и игумены, но и рядовые монахи, пресвитеры, диаконы. Возглавлял «игнатиан» митрополит Неокесарийский Стилиан. В своей речи царь напрямую предложил «игнатианам», если те опасаются вступать в общение с патриархом св. Стефаном, направить просьбу папе в Рим дать разрешение на служение с клириками, поставленными св. Фотием. Естественно, «игнатиане», довольные отставкой св. Фотия, согласились и направили послание папе Стефану V[124].
122
Продолжатель Феофана. Жизнеописание Византийских царей. Книга VI. Лев VI. Глава 5. C. 223.