Последующая сцена едва ли может вызвать умиление: «николаиты» грязно оскорбляли седовласого старца, толкали его, рвали за бороду, называли «вором», «распутником», «соблазнителем чужой жены» — термины, применяемые традиционно к лицам, незаконно занявшим епископскую кафедру. Один из подручных Мистика, некто Иоанн Манолимит, великан и силач, так ударил по лицу архиерея, что у того выпали два передних зуба, а сам он лишился сознания[196]. Его дом сожгли, а парализованная дочь патриарха, оставшаяся после ссылки отца совершенно одинокой, была вынуждена жить подаянием[197]. Приверженцы несчастного Евфимия были лишены своих кафедр, которые тотчас заняли ставленники Мистика.
Как говорят, патриарх Николай дошел до такой степени ярости, что едва не анафематствовал Евфимия, его сторонников и вообще всех рукоположенных опальным архиереем. Однако его остановила твердая позиция уважаемого всеми митрополита Арефа, который заявил Мистику: «Я не так великодушен, как патриарх Евфимий. Да будет тебе известно, что ни я, ни мои епископы не считаем и не именуем тебя патриархом, и никто из нас не станет служить с тобой, потому что ты сначала привел в смятение Церковь, а затем трижды представлял писанные твоей рукой отречения. Какими же ты воспользовался правилами и втерся в Церковь? Кто приготовил тебе вход в Церковь?» Как ни велика была сила Николая, но он не отважился открыто воевать с митрополитом Арефой и немного поутих[198].
Затем настала очередь покойного императора Льва Мудрого, тень которого не давала патриарху покоя. Восстановив главенство в Восточной Церкви, он решил укрепить свои позиции на Западе, написав письмо в высокомерно-уничижительном тоне Римскому папе Анастасию III (911–913), в котором вновь возвратился к теме четвертого брака царя. В своем обширном послании патриарх изложил все обстоятельства дела, сетовал на недостойное поведение умершего императора и... римских легатов («остроумная» попытка примирить обе Церкви) и громил доводы своих противников.
В заключение патриарх посоветовал папе проверить донесения и поступки римских послов, бывших на Соборе 907 г., и отменить «соблазнительные» распоряжения Рима по этому поводу. «Вы это сделаете, — подытоживает он, — если уничтожите, как ошибочное, и предадите осуждению то, что случилось и внесло в Церковь причину соблазна, а вас подвело под порицание. Император, волей Божьей, кончил жизнь и успел избежать осуждения и отлучения. Ваш предшественник также оставил настоящую жизнь и воздаст слово о своем управлении Первому и Великому Архиерею. Но предайте должному осуждению остающихся пока в живых лиц. И, узнав во всей истине дело, восстановите свою древнюю славу!»[199] Иными словами, патриарх приказывал папе признать ошибки римской практики и решений, реципированных апостоликом, а иначе — в устах патриарха зазвучала угроза — он сам не избежит осуждения наравне с «евфимитами». Небезынтересно и желание патриарха осудить «оставшихся в живых». Как нетрудно догадаться, речь шла об императрице Зое, «блуднице и женщине, замешанной в грязной связи, дозволенной скоту и позорной для человека», и Константине Порфирородном, плоде этого «блуда»[200].
Конечно, понтифик просто не ответил на это хамское, с его точки зрения, послание, и его можно понять. Евфимий уже был низложен, никто из официальных лиц остальных патриархий не ставил под сомнение легитимность вторичного избрания Николая Константинопольским патриархом. Никаких канонических противоположений для четвертого брака Рим не усматривал ранее, не видел и сейчас. В чем же дело? Только в том, чтобы лишить Константина Порфирородного прав на престол? Но ведь это не более чем потакание собственному тщеславию, попытка присвоить себе право определять личность императора и его преемника. На такое даже сильные характером Римские епископы решались далеко не всегда, а только в качестве противодействия в случаях, когда их кафедре и власти угрожали серьезные неприятности. Однако в данном случае Николаю Мистику не грозило ничего — почему же такая категоричность и откуда такая дерзость? Тем более что ради достижения собственных целей он был готов не только порвать не очень прочные и не самые дружественные связи с Западной Церковью, но и объявить ее предстоятелю, Римскому папе, открытую войну, угрожая осуждением.
Правда, Анастасию III не пришлось продолжить заочной дискуссии, поскольку в 913 г. он скончался. Но последовательный во всем, что касалось его интересов, Николай Мистик направил очередное послание новому Римскому епископу, Иоанну X (914–928). В письме в несколько раздраженном тоне столичный архиерей напоминал понтифику, что уже не раз просил прислать в Константинополь папских послов, могущих устранить соблазн, получивший начало вследствие неправомерных действий прежних римских легатов. Прошло почти 9 лет, а его просьба не удовлетворена. Поэтому Мистик предлагает апостолику вернуться к данному вопросу и отменить ранее данное разрешение Льву Мудрому на четвертый брак[201].
197
Продолжатель Феофана. Жизнеописание Византийских царей. Книга VI. Царствование Александра, брата Льва. Глава 1. C. 235, 236.
198
Хроника анонимного монаха Псамафийского монастыря в Константинополе. Глава 20. C. 73, 74.