Хотя св. Максим и писал, что не приказы царей удостоверяют благочестие Соборов, а соответствие их решений истинам Православия, но, собственно говоря, вольно или невольно он передёрнул предмет своего обсуждения с императорскими сановниками. Ни для кого в Византии не было секретом, что далеко не все церковные собрания, созванные велением императоров, были православными. Но для всех было бесспорной истиной, что в любом случае их созыв относится к исключительной компетенции василевса. И созыв Латеранского собора было воспринято негативно не только Константом II, но и Отцами грядущего Шестого Вселенского Собора, в «Деяниях» которого не нашлось места для упоминания имени ни Римского папы св. Мартина, ни св. Максима Исповедника, ни самого Латерана.
Никогда цари не претендовали на священническое достоинство, но никогда не отказывались от своего права (или обязанности, если говорить точнее) блюсти веру и охранять её. А это, в свою очередь, невозможно без изучения существа того или иного богословского спора и выражения царского мнения по нему. В известной степени, св. Максим сам поступал непоследовательно, ранее обращаясь к царю с просьбой пресечь еретичество Константинопольского патриарха Павла. Если царь не вправе вмешиваться в вопросы богопознания, если дела веры — прерогатива священства, разве это обращение уместно? Взгляды св. Максима по вопросу о соотношении царской и священнической власти противоречили и сложившейся уже в течение столетий практике взаимодействия Римской империи и Кафолической Церкви. И если бы его доктрина получила практическую реализацию, не только победа над монофелитством, но и над всеми предыдущими ересями не могла бы состояться.
Впрочем, при рассмотрении деяний Шестого Вселенского Собора легко убедиться, что мнение Святого о том, что цари не вправе вмешиваться в вероисповедальные споры, никак не нашла своего подтверждения у собравшихся на Соборе Святых Отцов.
Всё же, расправа над св. Максимом вызвала большое неудовольствие константинопольской публики, всегда сочувственно относящейся к лицам, готовым принять смерть ради веры. Напротив, авторитет царя резко пал, чем были вызваны его последующие решения и сам отъезд из столицы[727].
Глава 3. Отмщение судьбы. Смерть императора
Император, с детства вполне привычный к специфической атмосфере царского дворца, очень волновался, что кто-нибудь решит наложить руку на его диадему. И хотя в это время его старший сын уже соправительствовал ему, а в 659 г. у него родились близнецы Ираклий и Тиверий, которых он также позднее венчал на царство, опасения потерять царский титул были очень сильны в душе Константа II.
Вообще, какой-то рок витал над династией Ираклидов. Блестящие в массе своей императоры, храбрые воины и умелые правители, немало сделавшие для блага Кафолической Церкви, они были отмечены одним страшным грехом. Узурпатор Фока, открывший счёт цареубийцам, занявшим вследствие преступления императорский трон, всё же был венчанным василевсом. И хотя авторитет Ираклия Великого был необычайно высок как на Востоке, так и на Западе, и его власть называли «священнейшей» сами архиереи[728], но он пришёл к власти путём умерщвления законного императора. И этот грех по цепочке перешёл к его детям, склонным к жестокости в отношении своих самых близких людей. Примеры на этот счёт мы представим позже. А пока в роли братоубийцы выступил Констант II.
В силу невыясненных обстоятельств он инициировал рукоположение своего младшего брата Феодосия в духовный сан. Но вскоре (в 659 или 660 гг.) Феодосий был убит, и народная молва небезосновательно обвинила в смерти инока-царевича императора Константа II. Не желая становиться объектом насмешек и сплетен, император отправился в Грецию[729].
Рассказывают, что совесть настолько мучила императора, что не единожды видел он призрак покойного брата, который преследовал его ночью и днём. Призрак подносил к его губам чашу с кровью и предлагал: «Пей, брат, пей!» — напоминание о том, что некогда царь причащался из рук брата Кровью и Телом Христовым[730].
727
728
«Послание Мансвета, епископа Медиоланского, к императору Константину» // «Деяния Вселенских Соборов». Т. 4. СПб., 1996. С. 15.
729