История Византийской империи при Палеологах (1261—1453) освещена в последней, VIII главе книги Диля. Восстановленная империя во многом отличалась от прежней Византии. В ее владении оставались лишь территории в северо-западной части Малой Азии, часть Фракии и Македонии во главе с Фессалоникой и некоторые. острова Эгейского моря. Империя была истощена в финансовом и военном отношении. А между тем ей приходилось иметь дело с усилившейся Сербией, которая в XIV в., особенно при Стефане Душане, играет на Балканском полуострове роль первостепенной державы; но особенно грозной была непрерывно нараставшая опасность со стороны турок-османов. Если никейские императоры в своей внутренней политике стремились ограничить и обуздать стремления феодалов к децентрализации, то приход к власти династии Палеологов означал окончательную победу крупной землевладельческой феодальной знати, когда были отброшены всякие попытки приостановить развитие крупного светского и церковно-монастырского землевладения. Эпоха Палеологов — золотой век византийского феодализма. История поздней Византии наименее изучена в научной литературе по византиноведению. Среди многочисленных трудов Диля мы встречаем отдельные этюды по истории Византии этого периода, и в числе задач, которые он выдвигал перед учеными-византинистами, он настойчиво повторял требование предпринять ряд монографических исследований по изучению Византии в эпоху Палеологов.
Время Михаила VIII (1261—1282), основателя новой династии, Диль считает началом возрождения Византии, а его смерть — началом быстрого и непрекращающегося упадка империи. Подобная оценка Михаила VIII бесспорно является преувеличением его роли в византийской истории. Безусловно, Михаил VIII был способным правителем, ловким дипломатом и талантливым полководцем. Но этот узурпатор, опасавшийся восстаний и дворцовых переворотов, вынужден был идти на постоянные уступки знати, духовенству, вождям армии; он совершил ряд ошибок в организации армии, в религиозной политике, в устройстве финансового аппарата, чем в значительной степени подорвал силы империи. Поэтому неправильно было бы искать причины упадка империи только в деятельности его преемников.
Одним из центральных событий эпохи Палеологов было восстание зилотов (1342—1349). Так как у Диля это движение освещено очень поверхностно, мы считаем необходимым сказать о нем несколько слов. Правильно отмечая, что борьба между крупным феодальным и мелким крестьянским землевладением была основным содержанием внутренней истории Византии в эпоху Палеологов, Диль не связывает этого положения с движением зилотов. Нужно отметить, что революционное движение зилотов было движением не только крестьянства, но и городских низов. Это восстание не было изолированным, ограниченным территорией Фессалоники, как оно выглядит у Диля. Оно распространилось по многим городам и областям империи, где возникло несколько революционных центров. Зилоты имели программу социально-экономических мероприятий, целью которой было полное преобразование общественного строя империи. Эта программа включала конфискацию имущества монастырей, отмену их иммунитетных прав, конфискацию земельных владений феодальных магнатов, облегчение податного бремени крестьянства, отмену задолженности ростовщикам, уничтожение сословных и имущественных ограничений для занятия должностей и т. д. Эта программа носила прогрессивно-демократический, антифеодальный характер, и можно сказать, что именно поражение восстания зилотов, пытавшихся возродить империю, а не конец правления Михаила VIII повлекло за собой упадок империи, от которого она уже больше не могла оправиться.[3] В дальнейшем Диль сообщает основные факты из истории последних лет Византии до захвата Константинополя турками, а в заключение дает обзор византийской культуры в эпоху Палеологов, этой последней вспышки литературного и художественного возрождения Византии. Но он не объясняет этого явления, которое еще ждет своего исследователя.
3
Более подробно о восстании зилотов см. Б. Т. Горянов , Восстание зилотов в Византии (1342—1349), автореферат, Известия Академии наук СССР, серия истории и философии, т. III, № 1, стр. 92—96, 1946.