Филлис резко села в постели. Грохот не прекратился. Совершенно невероятная для этого времени года гроза бушевала за окном. Раскаты громы оглушительно взрывали сонную тишину. Фил перевела дух. Какой сон! Как грозное напоминание о прошлом! Но она никогда не видела лицо Коннора таким ужасным. Даже когда был Повелителем Тьмы, и она сказала, что ненавидит его. Тогда Филлис видела на его лице боль, растерянность, злость, наконец. Но никогда оно не было угрожающим. По крайней мере, для нее.
И все-таки на сердце было тревожно. Некоторое время девушка лежала без сна, бесцельно глядя в потолок. Окно распахнулось и портьера, закручиваясь от ветра, хлопала по подоконнику. Филлис встала, закрыла окно и опять легла. Несмотря на начинающийся рассвет, в комнате было темно. Надо было все-таки попытаться заснуть. Гроза утихала, в воздухе пахло свежестью, и Фил незаметно опять заснула.
В новом сне не было ничего из предыдущего — ни Коннора, ни ручья. Филлис лежала одна на песке в пустыне. Ночное небо с невероятно яркими звездами висело над ней темно-фиолетовым куполом. Филлис встала. Надо было идти. Она медленно побрела куда-то, устало передвигая ноги… Наконец, силы оставили ее, и она мягко осела на песок. Не двигаясь, Филлис лежала, ощущая себя опустошенной и разбитой.
Огромная луна заливала все вокруг серебристым светом. Звезды, соревнуясь с ней в яркости, мерцали на черном бархате неба. Прозрачный, хрустальный звон раздался вдруг в этом светящемся безмолвии. Тонкий лучик протянулся от лунного диска к Филлис, коснулся лица, пробежал по телу. Холодный, но мягкий свет вливался в нее, наполняя спокойной силой, несущей покой.
Девушка медленно поднялась, с наслаждением ощущая эту внутреннюю силу и уверенность. Лунный луч начал расширяться, образуя вокруг Филлис островок неяркого света. На этом островке появился туманный силуэт мужской фигуры. Он сделал шаг вперед и протянул к ней руки. И она узнала его.
Коннэл долго не мог заснуть в эту ночь.
Когда под утро он задремал, неожиданно разразилась гроза. Открыв глаза, он лежал на кровати и наблюдал за разбушевавшейся стихией. Потом встал и подошел к окну. Грохотал гром, молнии сверкали по темному небу. Ветер бросил струи дождя на оконное стекло, хлопнул ставнями на хозяйской половине.
Коннэл любил грозу. Ему нравилось смотреть на яркие вспышки молний. Он как будто всем телом ощущал их мощную энергию. Молнии ветвились, вспарывали ночное небо над городом, с яростью били в землю. Он любовался этой необузданной силой, предугадывая, где ударит следующая стрела небесного гнева.
Потом все стихло. Дождь, неожиданно мирный после этого яростного всплеска огненной стихии, полился с ровным убаюкивающим шумом.
Коннэл опять лег. Уже почти рассвело, когда он все же заснул. Странный сон приснился Коннэлу Такеру в это раннее утро. Как будто он идет вместе с мисс Харрисон по какой-то непонятной дороге. Это и не тропинка и не шоссе. Ровная, почти как автострада, полоса сменяется узкой дорожкой, с колдобинами и рытвинами. Девушка все время оступается, и он старается поддержать ее, не давая упасть. Наконец, Коннэл берет ее за руку, и они продолжают вместе идти вперед, взявшись за руки, как дети. Конца у дороги не видно. Вокруг то густой лес, то туманное болото, то безжизненная пустыня, то цветущий луг, то скалы. Мисс Харрисон время от времени поворачивает к нему смеющееся лицо и что-то весело говорит. Он не понимает ее слов, но от того, как она это делает, ему становится тоже весело и радостно. Они идут все дальше. Потом Коннэл оглядывается назад и замирает от недоумения и страха: жуткий кроваво-красный туман колышется у него за спиной. Не видно ни дороги, ни скал, мимо которых они только что прошли. Все еще глядя назад, он останавливается и только теперь ощущает пустоту в своей руке. Повернувшись, Коннэл видит, что мисс Харрисон исчезла! Он стоит один на этой непонятной дороге, которую начинает затягивать все тот же багровый туман.
Бросившись вперед, Коннэл невольно кричит:
— Фил! Филлис, где ты?!
Холодная лапа отчаяния сжимает сердце. Он бежит вперед, отталкивая руками ветви деревьев, нависающих над дорогой, ставшей вдруг узкой тропой. Ветки хлещут его по лицу, по глазам. Коннэл ничего не видит, ноги проваливаются во что-то липкое и противное. Он понимает, что это — болото! С каждым шагом Коннэл оседает все глубже и глубже. Идти уже невозможно. Вязкая жижа засасывает его, дышать все труднее, и с последним вздохом из груди вырывается тот же крик:
— Филлис!
Яркий свет заливает ему лицо, женский голос нежно шепчет:
— Коннор…
И…Коннэл проснулся. Солнце светило ему в глаза.
Любуясь грозой на рассвете, он оставил распахнутыми шторы, и лучи солнца падали прямо ему на лицо.
Филлис волновалась, как никогда. Пожалуй, только первое свидание с Коннором вызывало в ней такое же волнение, как сегодня.
Она ничего не сказала сестрам, но Памела, последнее время не спускавшая с нее глаз, все же заметила нервозность, с которой Фил выскочила утром из ванной.
— Ты сегодня так долго приводила себя в порядок, — заметила старшая Харрисон.
Филлис молча пожала плечами. Девушка боялась заговорить с сестрой, чтобы не проговориться. Проницательная Пам что-нибудь выудила бы у нее. А говорить о том, что Коннор («Господи — да Коннэл же!!!») назначил ей свидание и она на него пойдет, Филлис не хотела никому. Слава богу, что Пэт занята сейчас своими сердечными делами и почти не бывает дома. Младшая сестричка, не задумываясь ни минуты, вытрясла бы из Филлис все ее тайны.
В своей комнате девушка долго сидела перед зеркалом.
«Как странно! — подумала она. — Всегда лишь вчера я шла на встречу с Джонсоном, и мне было все равно, как я выгляжу. А сейчас, собираясь на это безумное свидание, хочу быть красивой, хочу покорить какого-то Коннэла Такера, как когда-то покорила Коннора. Смешно! Одного и того же мужчину — одна и та же женщина!»
Фил даже развеселилась, представляя, как будет чувствовать себя, помня все об их прежних отношениях, тогда как Коннор не будет помнить ничего. Мысль об этом щекотала ей нервы. Это будет забавно!
Осмотрев себя с ног до головы, Филлис осталась довольна: огромные черные глаза блестят, алые губы готовы улыбнуться, темные волосы в неописуемом (но — моднейшем!) беспорядке, изящная фигурка в экстравагантном костюмчике соблазнительно изгибается в зеркальном стекле.
«Ну, милый, посмотрим, вспомнишь ли ты хоть что-нибудь! — озорно подумала Фил. — Хотя, нет, — остудила она себя, — у меня были длинные волосы, и я красила их в цвет ореха. Узнавай меня заново, Коннор! Господи, опять! Коннэл, Коннэл, Коннэл — запомни!».
В таком виде Филлис помчалась на работу. И — навстречу новому приключению.
6
«Коннор? Почему — Коннор?» Этот вопрос не давал Коннэлу нормально работать. Даже волнение по поводу предстоящего свидания с мисс Харрисон отступало перед этим вопросом. Сам по себе сон довольно странный, а тут еще эта загадка. Даже если он ошибается, и мисс Харрисон зовут не Филлис, можно еще объяснить, почему у него вырвалось это имя. Она откликнулась на его зов, но почему эта милая девушка назвала его Коннором?
Так и не найдя какое-либо разумное объяснение своему сну, Коннэл заставил себя включиться в работу. Как на грех, ее было так много, что закончил он только в четыре часа. Добраться до ресторана за оставшееся время было вполне реально, но Коннэл все же решил поторопиться.
На улице было душно и неопределенно тревожно. Ни обычной после грозы свежести, ни прохладного ветерка. Небо, обычно сиявшее в это время яркой голубизной, было затянуто белесой дымкой. Казалось, природа застыла в тревожном ожидании.