Что? Что еще за новая напасть? Торчащие локти? Я насторожилась:
— О чем это ты?
Она ткнула меня пальцем в руку выше локтя:
— Но ведь торчат? Я прежде не замечала, как они у тебя выпирают. Вот посмотри-ка на мои. Они не такие, как у тебя. Как ты думаешь, они могли сместиться оттого, что ты играла в хоккей?
Я сместила себе локти, играя в хоккей?! Я ринулась в комнату, чтобы их обследовать. Совершенно нормальные локти. Впрочем, может быть, немного и торчащие.
Я позвонила Джас.
— Как тебе кажется, у меня локти торчат?
Она, как всегда, что-то жевала, возможно, собственную челку:
— Они всегда выглядели чудновато.
Спасибо, сестра Джас. Она слишком одержима собственной особой, чтобы тревожиться из-за моих локтей. Она трындела про то, как они с Томом вступили в Ассоциацию пешеходных прогулок. Она не шутит. Она может протопать пешком хоть через всю Англию. А я и не знала, что для этого есть специальные ассоциации.
Ланч
У меня в спальне
У меня время «для себя» — чтобы расслабиться. Время «для себя» — это клевая музыка и маска на веки. Либби делает теплые наушники для котят, кажется, из ваты.
13.30
В комнату заглянула мама и пришла в бешениссимо: оказывается, это была не вата, а новая пачка тампонов. Она собрала то, что от них осталось, и в гневе удалилась, обвинив меня в эгоцентризме, за то, что я вовремя не заметила. Я прокричала ей вслед:
— Мам, очень трудно что-нибудь заметить, когда на глазах — спитые чайные пакетики!
Она вернулась за Либби, которую надо было вести в ванную, и сказала:
— Мне кажется, твои локти надо показать….
О чем она болтает? Кому надо показывать мои локти? Наверное, локтеологу. Забавно, что я только что посмотрела, как по-немецки будет локоть. Ellbogen! И еще Puck. Это вовсе не промах, который Либби допускает в обществе, а (по-немецки) хоккейная шайба! Мне кажется, у меня от природы талант к языкам!
18.30
Mucho круто и радость во всех уголках организма. Я — видение в черном, и на мне мои клевейшие сапоги!
19.00
Встретилась с тусой в обычном месте, чтобы пойти на вечер. У Свена штаны с иллюминацией: в них батарейка и ряды маленьких лампочек по швам. Когда он нажимает на батарейку, штаны освещаются. Он реально ненормальный. И — огромный!
Подойдя к дверям бара «Будда», он сказал парню, стоявшему на дверях:
— Добрый вечер. Я Свен, а это мои цыпочки. Пусти нас внутрь, моим штанам хочется буш!
Мы все сразу же отправились в туалет. Там — обычная для таких случаев толкотня. Эллен (опять) та-ак нервничает! Как кочан на батуте! Ее прихватывали нервоспасы, и она заводилась:
— Я реально, реально симпатизирую Дейву, вы же знаете!
«Знаем-знаем», — отвечали мы.
— Но знаете, он мне реально нравится!
— МЫ ЗНАЕМ!
Клуб набит битком и все ходуном ходит! Мы отыскали уголок для главного офиса нашей тусы и хорошенько осмотрелись. Парни были в баре: Дейв Смехотура (хм-м, классная рубашка!), Ролло, Том и несколько других ребят. Ой, Марк Большая Варежка тоже там был со своими неотесанными друзьями! Он демонстративно посмотрел на мои нунги и облизнулся. Какой он мерзкий! Мне жаль его бедную малюсенькую подружку. По крайней мере, мои ананасы хорошо защищены рождественским лифчиком. Мама сказала, что выбрала его, потому что он со «сверхжестким контролем».
Потом из-за кулис вышли «Стифф Диланз» и начали выступление. Обалдеть! Все в зале как с цепи сорвались. Бог Любви осмотрелся, увидел меня (как раз в тот момент, когда я откидывала волосы назад, излучая искушенность). Он улыбнулся мне и послал воздушный поцелуй. О, й-ес! Прямо перед всеми! О, й-ес и bon[80]!
22.00
Дансфест экстра! Сегодня море удовольствия! Дейв — очень смешной. И так классно танцует! Эллен на самом деле не танцует. Когда она пошла припудрить носик, он вытянул меня на середину зала станцевать с ним джигу. Дейв заставил меня зажигательно отплясывать под «Не может быть! Это снова я», — одну из композиций Бога Любви. Это медленная, печальная песня про что-то серьезное (наверное, про Ван Гога, который просыпается, смотрит на себя в зеркало и говорит: «Не может быть! Это снова я!»), — действует угнетающе. Но не на Дейва, который подумал, что музыка как раз для джиги. Робби пел с закрытыми глазами (очень мрачно), а потом во время гитарного проигрыша открыл глаза и, по-моему, заметил, как мы с Дейвом отплясываем джигу. Это не сделало его счастливым. На самом деле он казался обиженным.
Я тогда остановилась, а Дейв прокричал мне: