Генерал Лагарп доносил в 1796 г. главнокомандующему Бонапарту, что его войска хуже вандалов; два командира бригад подали в один и тот же день в отставку, и сам Бонапарт писал Директории, что он стыдится иметь под своим начальством такую шайку разбойников. При восторженных кликах народа вступили в Милан французы, которые вроде бы должны были принести народам свободу; неделю спустя, доведенный дурным обращением до отчаяния, народ поднял против них возмущение, но был укрощен расстрелами. То же, что и Бонапарт из Италии, доносит Моро из Германии (17 июля 1796 г.): "Я делаю, что могу для пресечения грабежей, но солдаты уже два месяца как не получают жалования, а транспорты с провиантом не могут поспеть за нашими быстрыми переходами; крестьяне разбегаются, а солдаты грабят опустелые дома". То же пишет и Журдан (23 июля): "Солдаты очень дурно обращаются с населением страны: я краснею стоять во главе армии, которая ведет себя столь недостойным образом. Когда офицеры пытаются воспротивиться солдатам, им угрожают, в них даже стреляли". Со временем генералам все же удалось снова забрать в свои руки вожжи дисциплины. Уже в вышеприведенном письме Журдан доносит, что доведенные до крайности жители берутся за оружие и что скоро без конвоя нельзя будет ездить по коммуникационной линии. Бывали случаи, когда войска, после победоносного боя, рассеивались за реквизицией и добычей, и на них нападали и разбивали их. С восстановлением порядка как в области тактики, так и в деле снабжения французской армии снова были введены старые испытанные формы, и только в крайних случаях солдату приходилось прибегать к неупорядоченному самоснабжению. Однако, несмотря на столь значительное увеличение французской армии, продовольственный ее обоз был гораздо меньше, чем в прежние времена. Если к этому прибавить сокращение офицерского багажа и упразднение палаток, то исчисление Рюстова представляется правдоподобным, когда он говорит, что весь обоз французской пехоты в 1806 г. составлял лишь одну восьмую или одну девятую обоза прусской пехоты29.
Однажды Фридрих писал фельдмаршалу Кейту (11 августа 1757 г.) о транспорте с провиантом, которого он ожидал: "...на него я возлагаю последнюю надежду государства". В устах Наполеона такая фраза была бы невозможна.
Насколько мне известно, ни один современный писатель не упоминает о том, как распространение во второй половине XVIII столетия обработки картофеля облегчило непосредственное довольствие армии местными средствами. В эпоху Семилетней войны картофель еще не играл никакой роли. Двадцать лет спустя война за Баварское наследство уже получила шуточное название. В осеннюю кампанию 1813 г. картофель, несомненно, сыграл большую роль30.