Армии старой монархии были слишком малы, слишком беспомощны и неповоротливы в своей тактике, слишком ненадежны по своему составу, чтобы проводить эти принципы своей стратегии. Они задерживались перед позициями, неприступными для их тактики; а обойти их они не могли, потому что должны были тащить за собою все свое продовольствие. Они могли проникать только не слишком глубоко в неприятельскую страну, так как не могли прикрывать обширных районов, и были вынуждены во что бы то ни стало обеспечивать сообщение со своей базой.
Наполеон чувствует себя свободным от этих пут. Он сразу делает ставку на тактическое решение, которое должно вывести из игры неприятельскую полевую армию, и затем преследует свою победу до тех пор, пока противник не подчинится его условиям. Из этого высшего принципа вытекают последствия, которые охватывают все - от планов кампаний и до отдельных военных мероприятий. Так как все с самого начала направлено на сокрушительный решающий акт, то все остальные цели и соображения подчиняются этой главной цели, и самый план кампании отличается известной естественной простотой. Стратегия измора построена на отдельных предприятиях, которые могут получить тот или иной размах. В начале Семилетней войны Фридрих колебался между разнообразнейшими и даже противоречивыми планами. Чем предприимчивее, чем активнее полководец, тем больше возможностей открывалось его фантазии и тем субъективнее были его решения. Планы кампании Наполеона носят в себе известную внутреннюю, объективную необходимость. Раз их познаешь и себе уяснишь, то начинаешь ощущать, что они иными и быть не могли, что творческий акт стратегического гения заключался лишь в том, что он открыл то самое, что повелевала природа вещей. Стиль ампир, о котором говорит историк искусства, с его классицизмом, с его прямолинейной простотой можно сравнить с военным искусством той эпохи.
Постараемся сделать общий обзор тех положительных последствий, которые непосредственно вытекают из противоположности этих основных принципов. Нам нет надобности развивать их диалектически: мы можем распознать их на деяниях двух великих мастеров, Наполеона и Фридриха.
Наполеон в своих концепциях кампаний всегда устремлял взор на неприятельскую армию и ставил себе единственной задачей не только ее атаковать, но и по возможности уничтожить.
Фридрих также выдвигал принцип: "Кто хочет сохранить все, не сохранит ничего. Следовательно, самый существенный предмет, на котором надлежит сосредоточиться, - это неприятельская армия". Однако мы видели, что для Фридриха этот принцип имел лишь относительное значение, что он то и дело, и притом весьма сильно, от него отклонялся. Для Наполеона же он имел значение абсолютное. Наполеон, когда он имел дело с несколькими противниками, мог с ними покончить со всеми поодиночке - одним за другим. В 1805 г. он разбил австрийцев (под Ульмом); затем - русских с остатками австрийцев (под Аустерлицем) раньше, чем пруссаки успели вмешаться. В 1806 г. он опять-таки наносит поражение пруссакам раньше, чем подоспели русские (Иена), и в 1807 г. он бьет русских раньше, чем австрийцы снова собрались с силами.
Совсем иначе действовал Фридрих в начале Семилетней войны. Уже в июле 1756 г. обстановка совершенно созрела: австрийцы еще не вполне подготовлены, русские и французы - далеко. Однако вместо того чтобы, по возможности, поспешить нанести удар, Фридрих искусственно затянул начало кампании до конца августа. Будь он стратегом сокрушения, т.е. если бы средства, коими он располагал, дозволяли ему быть таковым, мы бы были вынуждены увидеть в этом его поведении величайшую ошибку всей его военной карьеры. Но так как план полного сокрушения Австрии даже при самых благоприятных условиях был для него исключен, то надо признать, что он действовал правильно, ограничившись на этот год оккупацией Саксонии и приступив к ней так поздно, что французы уже не сочли удобным помешать ему в этом.
Мы видим, как действуют те, кто пытается для вящего прославления Фридриха доказать, будто в следующем году он действительно возымел намерение сокрушить Австрию (сражение под Прагой, осада Праги). Если бы такой план был действительно выполним в 1757 г., то насколько легче было бы его осуществить в 1756 г.! Ясными и последовательными представляются действия Фридриха только на почве стратегии измора. А если это так, то наоборот, мы можем использовать эту завязку Семилетней войны в ее коренном противоречии с действиями Наполеона в 1805 и 1806 гг. как самое блестящее и богатое выводами доказательство естественной противоположности между сущностью и принципами обоих видов стратегии, которые устанавливаются исторически.